от проклятых фашистов… Но это все были мечты, а реальность обещала скорую гибель неплохо начавшему военную карьеру сержанту в первом же бою. И мальчишка сознательно принимал свой последний бой, свою неизбежную смерть, но именно из таких смертей, из таких сознательных жертв ковалась в те страшные годы величайшая для русского народа победа…

Да и не только русского – тогда плечом к плечу сражались и умирали русские, белорусы, украинцы, казахи, якуты, чеченцы, осетины, ингуши, татары, армяне, азербайджанцы, грузины и воины многих других национальностей Советского Союза, бывшей Российской империи… Они еще не встали на путь национальной розни и ненависти друг к другу, еще считали себя единым целым – про коллаборационистов не стоит вспоминать, предатели были также всех национальностей… И все же, воюя в СССР, немцы всегда обращались к врагу «русен» – русские.

Простой крестьянский парень Владимир Аксенов был настоящим русским. Мысленно попрощавшись с любимыми, сержант резко встал, вздернув на бруствер массивное, семнадцатикилограммовое ПТРД. Интуитивно он выбрал самый удачный момент для вступления в бой – экипаж танка заметил движение в траншее и уже начал наводить орудие со спаренным пулеметом в сторону бегущих большевиков. Аксенову он частично подставил уязвимый борт башни, подарив тому шанс на единственный успешный выстрел.

Сержант это понял, хотя скорее нет – он это ощутил. Никогда еще он не целился так старательно, никогда еще его движения не были столь четкими, выверенными, быстрыми… Упереть сошки ПТРД в землю, плотно прижать к плечу приклад левой рукой. Свести целик с мушкой на люке башни, вдохнуть – и медленно выдохнуть, одновременно мягко потянув за спуск указательным пальцем правой руки… Как показалось парню, ружье грохнуло оглушительно, привычно ударил по лицу упор для щеки, и, еще не видя результатов выстрела, Володя знал, что попал.

Он действительно попал. Несмотря на острый угол при столкновении с боковым люком, усиленная бронебойно-зажигательная пуля пробила сравнительно тонкую броню, ударила в заднюю стенку, срикошетила, сбив с ног смертельно раненного заряжающего. А веер мелких осколков, образовавшийся при рикошете и брызнувший во все стороны, больно впился в спину завопившего наводчика, задел ногу командира.

Но лейтенант с говорящей фамилией Вольф, родом из-под Бранденбурга, был бывалым бойцом, ветераном боев лета и осени 41-го. Его семья вела родословную от вильцев, онемеченного племени полабских славян, более известных как лютичи (о чем, правда, сам лейтенант даже не догадывался).

В войну Вольф вступил хорошо подготовленным, но романтичным юнцом, мечтавшим о наградах и продвижении по службе. Он равнялся на старшего брата, ветерана польской и французской кампаний, и верил, что очередная, теперь уже русская кампания будет столь же легкой и быстрой. Поначалу казалось, что так оно и будет – танковые кулаки «быстроногого» Гейнца Гудериана весело катили на восток, сбивая слабые очаги сопротивления на своем пути. И даже если они упирались в оборону покрепче, командование быстро концентрировало силы, подгоняло тяжелую артиллерию, запрашивало авиационную поддержку, и те сминали любое сопротивление проклятых фанатиков, ровняли их с землей тяжелыми снарядами и авиабомбами.

Позади остались Минск и огромный Белостокский котел, а новенькая «тройка» лейтенанта Вульфа с пятидесятимиллиметровой пушкой все так же бодро катила вперед, записав на свой счет уже три орудия и два легких советских танка, подбитых их точными выстрелами. Броня вражеских машин была слабой, горели бензиновые Т-26 ярко и весело, а взвод солдат, которых подавили гусеницами за время летних боев, был приятным и весомым прибавком к достижениям удачливого экипажа. И даже механ, который матерился последними словами, когда чистил гусеничные траки от остатков тел недоразвитых славян, продолжал азартно давить большевиков, когда танк настигал очередного убегающего и нередко поднимающего руки солдата. Последнее, впрочем, все предпочитали не замечать, и романтизма Вольфа эти «мелочи» не убавляли. Он все так же мечтал о званиях, наградах, продвижении по службе, равняясь на старшего брата – командира танковой роты, бывшего в своем батальоне на хорошем счету…

А потом брат погиб – в упорном бою его тяжелый Т-4 сожгли противотанковые пушки русских. Так для Вольфа начались упорные бои за Смоленск, отметившиеся гибелью многих его знакомых и сослуживцев…

Однажды ночью, после крепкого, жаркого боя с пехотой русских, в котором кампфгруппа Вольфа заняла какое-то село с труднопроизносимым названием, экипаж неплохо принял спиртного для «психологической разгрузки». И затем подчиненные сделали командиру щедрый подарок – приволокли упирающуюся смазливую русскую девчонку. Недолго думая, «романтик»-лейтенант изнасиловал девушку, даже скорее девочку, которая оказалась к тому же девственницей. И даже после этого он продолжал себя считать рыцарем, достойным потомков тевтонских крестоносцев… Хотя, впрочем, возможно, он поступал действительно в духе немецких псов-рыцарей.

После Вольфа девчонку всю ночь пускали по кругу камрады, бросив обессилевшую и, возможно, уже сбрендившую жертву только с рассветом. Но все это давно стерлось из памяти, ведь уже следующим утром танковый взвод, в котором служил лейтенант, напоролся на артиллерийскую засаду мелких, но метких и точно бьющих сорокапяток, подбивших его панцер. «Тройка» сгорела, Вольф был ранен и обожжен, он смог вернуться в строй только этой весной. А прежний экипаж погиб целиком…

Пройдя через госпитали, обгоревший и обезображенный, лишившийся мужской силы лейтенант уже не считал себя рыцарем, он утратил все свои «романтические» грезы. Нет, теперь он сознательно стал палачом для русских, желая отомстить… неважно кому, всем без разбора.

Он получил новый танк с модернизированным, удлиненным орудием, более эффективно сражающийся с опасной русской «тридцатьчетверкой», и был рад на нем воевать. Однако сегодня судьба свела его не с равным, бронированным соперником, а всего лишь с бронебойщиками врага, стреляющими в его панцер из примитивных однозарядных «оглоблей». Ну что еще могли сляпать азиаты на скорую руку?

Думая подобным образом, он как-то забывал, что русские в начале войны имели много новых образцов оружия, которых не было у вермахта: тех же Т-34 или тяжелых танков КВ, 120-мм полковых минометов, самозарядок СВТ – пусть еще сырого, но явно превосходящего обычные карабины оружия. Да те же ПТРД или ПТРС на голову превосходили все противотанковые ружья вермахта, с которыми немцы перешли границу СССР! Но при всем пренебрежении Вольф осторожничал.

Он подкрался к противнику, защищаясь подбитым панцером, а его ветеранская чуйка вопила об опасности. Командир танка засек первый выстрел русского сержанта и, даже получив легкое ранение, не потерял ни выдержки, ни самообладания. Он действовал быстро и решительно, сбросив раненого подчиненного с кресла наводчика, и занял его место сам, стремительно и точно развернув башню лицом к опасности.

Вовка Аксенов безмерно обрадовался, увидев, что попал в цель, но при