Притаранил на взмыленном извозчике новый четырехцилиндровый двигун «NAPIER». С обломками досок, прикрученных к алюмиеневым проушинам. Откуда-то с «мясом», похоже, выдрал.

Еще коляска не остановилась, а он ко мне бросился, орет:

— Сергеич, дай куму червонец! Я обещал.

Прифигел, вот расценки у местных таксистов, но червонец отдал. Нашего добытчика только хотел спросить откуда мотор-то, но тот, от натуги крякнув, попер его быстренько-быстренько в мастерскую. А извозчик втопил от нас как в одно место ужаленный.

Понятно. Спёрли где-то. Беккель и Дед только переглянулись и тоже в мастерские рванули. Дед мотор облизывать, а Фридрихович — трясти Архипа.

— Архип, где взял?

— Нашел, барин…

— Где⁈

— Ну… там…

— Где там!⁇

— Ну…

— Где, Архип!⁇

— Ну там лодка, битая, была… Вот… сняли…мотор… — ага сняли. Только врет. Там лодку, похоже, с мотора сняли. Разобрав.

— Где лодка была? — перешел на шепот Беккер.

— Там… — я позавидовал упорству Архипа и на всякий случай втянул голову в плечи.

— ГДЕ ТАМ!⁇ — Беккель перешел на ультразвук.

— Ну… у речки! — просиял Архип.

— …! КАКОЙ РЕЧКИ!⁇ — Беккеля, похоже, удар хватит. Красный уже. Все пыжатся, Дед хрюкает отвернувшись.

— На берегу Большой Невки… в Старой Деревне…

— Там же дача камергера Дурасова!..!!! — ахнул Дед. — Да что ж за год-то такой! — смех как рукой сняло.

— Вроде, ходили слухи, он ее продавал… Может пронесет? — махнул рукой Фридрихович, при этом смотря в окно на злющего, матерящегося бородатого дядьку. Спрыгивающего с взмыленной лошади у нашей парадной.

Дядькой оказался Золотов Александр Леонтьевич, Петроградский 2-й гильдии купец. Владелец раскуроченной яхты. Наши умельцы с его строящейся яхты новый мотор умыкнули. Разломав половину посудины.

Дядька нормальный оказался. Узнав куда пойдет мотор, проникся. Даже жандармерией грозится перестал. Хотя может и упомянутая Беккелем фамилия фон Валя подействовала. Или имя. Императора. Правда, шесть кило рублей он с нас всё равно стряс. Видимо на две новые лодки.

Зато мотор зачётный, аж в 75 лошадиных сил. Правда, тяжеловатый, почти одиннадцать пудов. Но найденному коню в зубы, сами понимаете, не смотрят.

Дед всю артель припряг проушины приваривать, пардон приковывать, да ставить мотор. Сваркой тут еще не пахнет, все на заклепках, да на ковке. Коробку от Бенца сняли, а вот радиатор подобрать не смогли, поэтому наплевав на эстетику пошел по пути автовазовских фриков — временно влепил здоровенную «дуру» двухведерного самовара. Чугунного радиатора системы отопления не было за неимением пока что самой системы водяного отопления. А жаль…

Завтра придется лудильшиков припахать — пусть ваяют медное чудо из трубок.

Беккелю опять гонять пришлось. Поехал звёздочки и цепи на Петербургский Арсенал заказывать, оказывается, там велосипеды для армии сейчас делают.

Привёз. Отличные звездочки. Только ведомая пара на ось не лезет. Первая на ось коробки встала как родная, а вторая — на заднюю ось — ни в какую. И вроде и те и те по размерам, но не лезет! И с маслом не лезет… Это-то при снятых размерах и чертежах! Не знаю, изобретут ли когда-нибудь вечный двигатель, но где искать вечного тормоза в России я уже знаю… в автоклубе.

Ну не лезет, и не лезет. Не привыкать. Не лезет, это не болтается. С помощью напильника и всем известной матери подогнали пару. Забили и цепи натянули.

Мотор хоть и лодочный, но на наш спидстер встал как родной. На стенде колеса крутит обалденно.

Еле уговорил до утра подождать, да в городе машину не светить. Пусть на гонку сюрприз останется.

Думал всё, отдохнуть можно. Ага, два раза щазз! Дед ускакал жестянщиков и краснодеревщиков напрягать. Видите ли, внешний вид не вдохновляет. Императору может не понравиться. А то, что лишний вес, то не его проблема.

Ладно, чем бы дитя не тешилось… Украшательства и отломать потом ненароком можно. Главное — в последний момент.

Глава 7

«Северное сияние»

Тест-драйв или стритпоинт по-русски

Третью ночь подряд учу трассу. Беккель опять ушатал свой лакированый ландо. По слухам, хотел мой заезд перед царевичем Михаилом повторить. Покрасоваться, видимо. Само собой движок перегрел. В итоге и сам облажался, и движок мне спалил. Теперь тарантайка дымит и вообще не тянет. А тренироваться мне нужно — как Фридрихович вертелся ужом, какими путями, но то ли он взял в аренду, то ли у кого-то экспроприировал еще один самобеглый пепелац. «Как», — сия тайна покрыта мраком и молчанием бледнеющего Беккеля, но машина для тренировок есть.

Штучка, конечно, та еще. Круче прежней, высокая, слабосильная — движок всего пять лошадок, вдобавок без тормозов нормальных и глушителя. Тарантас, короче.

Тормоза пришлось ставить в срочном порядке. На глушитель я забил — уши и заткнуть можно. Бегает, да и ладно, а тарантайка или тарантас — какая разница…

Спидстер не светим, пусть будет всем сюрпризом. Днем и ночью нарезаем круги по маршруту. Днем — медленно и аккуратно, чинно, не пугая прохожих, запоминая нюансы, ямы-кочки, повороты, ночью — сплошной стритпоинт. От точки до точки. На пределе возможностей.

Пара друзей Беккеля выступают нам оппонентами. Немец и финн. Вот и носимся с ними по полночи, ревём моторами, царю спать не даем, ночных прохожих пугаем.

Фары на машинах, чистая профанация. Я когда первый раз увидел — в осадок выпал. Собрались ехать, а Беккель за карбидом отправил. Спрашиваю: «Зачем?». Думал переиграли, варить глушитель, например, планируют. Как же! Оказалось для фар. В бачок горсть карбида сыпанул, воды плеснул, бачок закрутил. А вот теперь в фарах горелки зажег. И минут двадцать у тебя фары светят. Потом по новой.

Короче, по моему, ночью ездить невозможно, не то, что гонять. Фон Вале пошел на встречу и выделил пару рот жандармов. Жгут костры на поворотах, да и посторонних на трассу не пускают. По крайней мере, стараются. Учения у них.

Фридрихович с секундомером Петра Первого охраняет. Шучу: «чтобы курсанты морских училищ неприличные места пастой Петру и коню не натирали». Ну и между делом время кругов нам засекает.

Деда попробовал за штурмана посадить. Пришлось списать после первого же круга. У гонщика должны быть яйца. И отнюдь не из хрусталя, а он на поворотах глаза жмурит, и молиться начинает.

Зато юная пассия шефа, княжна Танечка Николаевна Долгорукова, теперь со мной гоняет. Напарницей. Штурманом боевого русского болида. Только так: Танечка Николаевна и никак иначе!

Когда ссаживал Деда, она и предложила:

— А можно мне попробовать? Я Танечка Николаевна, — и, подумав, добавила, — Долгорукова!

Я — против, не женское это дело. И тяжело, и риск большой, и ставки высоки, струсит, испугается — тормозить и высаживать некогда будет. Так и говорю. Но кто