Мы вновь наполнили свои кружки. У нас обоих было вполне понятное мрачное настроение.

— Как думаешь, — сказал я, — Кворн мог украсть «Золотой кубок короля Альфреда»? Чашу из чистого золота?

— Что? — удивился Тобиаса. — Нет. Это не его стиль.

— Его стиль — электронные трансферты, так?

— Понимаю, что ты имеешь в виду, — глубоко вздохнул Тобиас. — И все же...

— Десмонд Финч говорит, что Пэтси Бенчмарк — ты знаешь, наверное, дочь Айвэна и встречался с нею, — так вот, Пэтси Бенчмарк обвиняет меня в краже кубка. Ее вранье убедительно, и мне пора бы уже находиться в Редингской тюрьме.

— Сочинять баллады а ля Оскар Уайльд?

— Тебе легко шутить...

— Я встречался с Пэтси, — сказал Тобиас, пуская в ход очередную зубочистку. — Тот факт, что никто не знает, где искать этот бесценный средневековый кубок, вовсе не означает, что он украден.

— Пью за ясность твоего ума. Он расхохотался:

— Из тебя вышел бы хороший аудитор.

— Мне больше нравится возиться с красками.

Я внимательно всмотрелся в его дружелюбное, добродушное лицо и представил себе, как быстро крутятся в уме Тобиаса аналитические колесики. Наверное, с такой же скоростью они вертелись и в моей голове. Однако когда-то должно было возникнуть доверие или — по крайней мере — надежда на него.

— Что произошло раньше, — спросил я, — исчезновение Нормана Кворна или открытие того, что документы были липой? Или сердечный приступ у моего отчима? И когда впервые появились слухи об исчезновении кубка?

Пытаясь вспомнить, Тобиас нахмурился:

— Все случилось примерно в одно и то же время.

— Нет, одновременно это случиться не могло.

— Верно, не могло. — Тобиас помолчал. — Никто, кажется, уже давно не видел кубка. Что касается двух других вопросов... Я рассказал все сэру Айвэну недели две или чуть больше тому назад... Разговор происходил в его лондонском доме... Так вот — я сказал, что завод неплатежеспособен, и объяснил почему. Он просил меня прикрыть дело и никому ничего не говорить. Кворн уже сбежал — за несколько дней до нашей встречи с сэром Айвэном. Во всяком случае, так утверждали секретари правления завода. Сердечный приступ у сэра Айвэна случился под вечер того же дня. После этого я ни от кого не мог получить никаких инструкций, пока не появился ты. Финансовое положение завода тем временем, пока сэр Айвэн был в больнице, стало еще хуже, потому что никто, кроме него, не мог принимать окончательных решений, а сам он был не в состоянии переговорить со мной. Но банк уже не мог больше ждать. — А что же Десмонд Финч?

— Он? — спросил Тобиас. — Я уже говорил тебе, что Десмонд Финч — хороший лейтенант, но ему необходим генерал, который указывал бы, что делать. Сейчас-то Финч может сколько угодно заявлять, что несет ответственность за дела завода, но без миссис Бенчмарк, подталкивающей его сзади, он до сих пор делал бы то же самое, что и в течение последних двух недель, которые убедили меня в том, что Финч не способен действовать в отсутствие сэра Айвэна.

Все, что говорил мне Тобиас, соответствовало действительности.

— Маргарет Морден говорит, что мне не надо приходить в понедельник на встречу директоров, — сказал я.

— Она права, не надо. Пожалуй, так будет лучше. Она сама убедит их, если только их вообще можно убедить.

— Я просил ее посетить скачки.

— Скачки? Ах да! «Золотой кубок короля Альфреда». Но трофея-то нет.

— Победителю всякий раз вручают лишь позолоченную копию, настоящего кубка ему никогда не дают.

— Увы, жизнь полна разочарований, — вздохнул Тобиас.

* * *

Когда я подошел к дому в Кресчент-парке, доктор Кейт Роббистон как раз выходил оттуда, и разговор между нами произошел на ступеньках лестницы, а моя мать в это время держала дверь открытой и улыбалась, ожидая, пока я войду. — Привет, — бодро поздоровался со мной доктор, крепко пожав руку. — Как дела?

— У меня кончились таблетки, которые вы дали мне.

— Кончились, говорите? Хотите еще?

— Да, был бы вам весьма признателен.

Он сразу же протянул мне новый маленький пакетик. У него, похоже, был неистощимый запас.

— Когда произошла эта ваша встреча с ворами? — спросил доктор.

— Позавчера, — ответил я и почувствовал, что с тех пор прошло как будто целых десять дней. — Как Айвэн?

Доктор взглянул на мою мать и, несомненно, в расчете на то, что она услышит его, кратко отчеканил:

— Ему необходим отдых. — Потом, быстро переведя взгляд на меня, продолжил: — Может быть, вы, именно вы, сильный молодой человек, сумеете убедить его в этом. Я дал ему сильнодействующие успокоительные средства. Больному необходимо как следует выспаться. А теперь позвольте пожелать вам всего самого лучшего. — Доктор Роббистон взмахнул рукой, прощаясь, и умчался. Жизнь заставляла его вечно спешить.

— Что он имел в виду, говоря об отдыхе? — спросил я мать, обнимая ее и входя следом за нею в дом.

Мать вздохнула:

— Пэтси здесь, и Сэртис тоже.

Сэртис — муж Пэтси. Его родители, книжные черви, дали сыну такое имя в честь великого сказочника девятнадцатого века. Сэртис Бенчмарк обладал способностью с тупой настойчивостью оказывать людям медвежью услугу — и в этом был схож со своей женой. Меня он видел ее глазами. Его собственные, даже когда он улыбался, оставались тусклыми.

Мать и я, поднимаясь вверх по лестнице, услышали из кабинета Айвэна голос Пэтси:

— Я настаиваю, отец, чтобы его здесь не было. Айвэн ответил ей так тихо, что мы не разобрали слов.

Сопровождаемый матерью, я вошел в кабинет Айвэна.

Мое появление вызвало у Пэтси раздражение, которое нетрудно было предвидеть. Пэтси была рослая, худая и поражала своей красотой, особенно когда хотела кого-нибудь очаровать. Многие, услышав от нее «дарлинг», таяли и млели. И только те, кто хорошо знал ее, оставались осторожными, не исключая и Сэртиса.

— Я сказала отцу, — с места в карьер обратилась Пэтси ко мне, — что он должен аннулировать этот необдуманный документ о предоставлении тебе полномочий действовать от его имени.

Я не стал возражать и со всем возможным миролюбием сказал:

— Сэр Айвэн волен, разумеется, поступать, как ему будет угодно.

Отчим, одетый в свой всегдашний темно-красный халат, сидел в кресле за письменным столом. Меня встревожила бледность и вялость Айвэна. Ему уже закапали болеутоляющие капли в глаза. Я подошел к нему и предложил с моей помощью спуститься вниз и лечь в постель.

— Оставьте отца в покое, — резко произнесла Пэтси. — Для этого у него есть фельдшер.

Айвэн, однако, оперся на мою руку и с трудом встал на ноги. За прошедшие сутки ему стало хуже, подумал я. — Пойду лягу, — как-то нерешительно сказал он. — Неплохая мысль.