Пане Йиржи тщательно изучил нарезанные сыщиком ломтики, часть подкоптил на свече, другие размял в руках и потом, отбросив глину, провел пальцами по щеке, прислушиваясь к ощущениям.

ЙИРЖИ (задумчиво). Жирная глина, почти без песка. Такую нечасто встретишь. Зеленая вам вряд ли что-нибудь подскажет, ее можно набрать в сотне мест вверх по течению Влтавы. А вот эта – редкая, смотрите, какой цвет! Белый, с мраморными прожилками. Эта глина особая. Она живет только в болоте, в самой трясине. Если извлечь оттуда, быстро высыхает, и потом с ней уже ничего не сделаешь.

МАРМЕЛАДОВ (быстро). Стало быть, Голем ходит на болота каждый раз, как задумает убийство. За сколько часов высыхает эта глина?

ЙИРЖИ (уверенно). За десять, максимум – за двенадцать. Потом она перестает дышать и уже не годится для лепки.

КУЧЕРА (перехватывая инициативу). Но все еще годится для убийства. Сделать толстую лепешку, смочить водой…

ЙИРЖИ(качая головой). Это даст еще часов восемь… В любом случае, через сутки такая глина превращается в камень.

ВОРЖИШЕК (с любопытством). А если убийца зачерпнет ведерко прямо из болота, вместе с жижей… Да и поставит в сыром погребе…

КУЧЕРА (подхватывает). Или в колодце утопит, а потом будет по чуть-чуть доставать?

ЙИРЖИ (уверенно). Бесполезно! Поэтому гончары с такой глиной не связываются. В болотах ее много, набрать можно хоть бочку, но лепить придется в тот же день. Через сутки, хоть колдуй, а она уже мертвая.

МАРМЕЛАДОВ (с интересом). Пане Йиржи, много ли таких болот в окрестностях Праги?

ЙИРЖИ (задумчиво). Могу назвать шесть или семь мест. Вряд ли больше. Все примерно в часе езды от города.

МАРМЕЛАДОВ (с возрастающим интересом). Бедняга Голем. Вынужден таскаться в такую даль, чтобы набрать белой глины.

ЙИРЖИ (кивает). Получается, так. Места глухие, из окрестных деревень никто не сунется. Очень удобно для убийцы… Наверное…(испуганно) Хотя мне-то откуда знать.

МАРМЕЛАДОВ (загадочно). А скажите, пане Йиржи, следы от башмаков на глиняном берегу остаются надолго?

ЙИРЖИ (кивает). В сухую погоду – на месяц, а то и больше. Но если зарядят грозы… Пожалуй, следы могут выдержать три дождя, а потом уж их размоет до неузнаваемости.

ВОРЖИШЕК (азартно). Убийца графа Гурьева бродил там позавчера. Вы правы, пане Родион! Мы отыщем его следы!

КУЧЕРА (скептически). Даже если отыщем, в чем я лично сомневаюсь… Как это поможет расследованию? Мы что же, арестуем всех мужчин Праги, приведем на болота и будем сравнивать отпечатки каблуков?

МАРМЕЛАДОВ (с усмешкой). Хотите так – извольте, но я предложил бы способ куда проще. Оставим засаду в тех местах, где отыщутся свежие следы.

КУЧЕРА (все еще скептически). И сколько моим людям в засаде куковать? Месяц? Два? Мы же не можем предугадать, когда Голем нанесет следующий удар.

МАРМЕЛАДОВ (азартно). Разумеется, можем. Всего-то надо пустить слух по городу, что ту плотину взорвали не по велению графа Гурьева, а по капризу графа Мармеладова, который как раз сейчас гостит в Праге. Голем не упустит случая довершить начатое, и наказать всех виновников того наводнения.

КУЧЕРА (удивленно). Вы что же, готовы рискнуть? А если Голем придет и задушит вас?

МАРМЕЛАДОВ (улыбаясь). Надеюсь, до этого не дойдет, и вы арестуете убийцу еще на болотах. Но для этого требуется отыскать его следы.

ВОРЖИШЕК (подбегая к двери). Чего же мы ждем? По коням! Надо спешить!

КУЧЕРА (рассказывает). Спешить! Нужно, конечно. Но спешить нужно с умом. Лезть посреди ночи в болотистую топь… Придумают же такое. Нет, Томаш, нет. Давай-ка ты лучше отвези пане Йиржи на берег, да помоги ему отыскать пропавшее ведро. Потом отправляйся спать, выспись хорошенько, завтра придется много ходить по перелескам и буеракам. Да захвати с собой русского, подбросите его по пути к князю Салтыкову. Что значит, не по пути? Все равно забирай его с собой. Мне сыщик без надобности.

Скрип двери, шаги по лестнице.

Я поднимусь из этого выстуженного подвала в свой кабинет. Сяду в любимое кресло. Достану с полки пыльные папки… (чихает) Освежу в памяти кое-какие старые дела… (чихает еще раз) И, может быть, наконец, найду в них зацепку… Пока этот русский не сообразил… (зевает) Как сцапать Голема за шкирку… Пока он… Не…

Снова чихает.

ГОЛОС ПРАГИ (официально). Пане Доминик, вас же просили: говорите по существу. Снова отвлекаетесь. Но это и к лучшему. Развязку истории лучше расскажет наш последний свидетель – сыщик Мармеладов. Пане Родион, по некоторым причинам мы не можем принудить вас раскрыть все секреты Голема. Если только вы сами, по доброй воле, согласитесь поделиться…

МАРМЕЛАДОВ (спокойно). Разумеется. Я расскажу все, что знаю о Големе.

ГОЛОС ПРАГИ (официально). Тогда поведайте нам обо всех событиях того скорбного дня.

МАРМЕЛАДОВ (рассказывает). Ранним утром 19 июля 1883 года пане Доминик с помощником уехали за город. Дежурный в участке сообщил, что господин следователь по особо важным делам взял с собой две дюжины полицейских, будто собирается устроить облаву на банду убийц. А своему уважаемому русскому коллеге позволил занять кабинет и велел предоставить любые документы из архива по первому требованию. Занятно получается… Сам отправился на поиски следов, меня же решил утопить в ворохе пыльных бумаг! Не терпится пане Доминику обскакать в этом деле «своего уважаемого русского коллегу». Впрочем, мне это только на руку, почитаю в тишине, пока никто не отвлекает.

Шелест бумаг.

Погрузиться в мрачную историю пражского Голема я желал не из праздного любопытства. Да, следователь изучал эти листы годами и не нашел зацепок, но ведь он мог пропустить одну-единственную деталь, которая все перевернет…

Я много лет наблюдаю за тем, как читают книги, газеты и письма, потому готов утверждать, что люди образованные видят лишь каждую третью букву из написанных в строке. Малограмотные извозчики, например, продираются сквозь текст, будто через бурелом, складывают слова по слогам, и смысл написанного доходит до них не сразу. Мы же с вами, господа, читаем быстро, порой наспех, глаз летит над строчками подобно степному орлу, выхватывая из высокой травы то фиту, то ижицу, а остальные буквы вспыхивают в голове, исходя из прежнего опыта чтения. Для нас с вами слово собирает вовсе не глаз, а мозг. Потому все газетчики, желая отыскать ошибку в своей статье, перечитывают ее вслух, монотонно бубня: «в по-не-дель-ник мос-ков-ский ге-не-рал-гу-бер…» Когда ползешь с буквы на букву медленно, словно улитка, легко заметить пропущенную гласную или недописанного дармоеда.