— Это всё из-за призраков! — выпалил он.

— Каких ещё призраков?!

— А таких… Они появляются по ночам, вместе с туманом! Настоящие призраки, чтоб мне провалиться! И горячие, ровно адский пламень… Старый Эдвард Мозель повстречал как-то одного, возвращаясь из трактира. Хотел схватить его — да как заорёт! Грит, будто за чайник кипящий схватился! У него ладонь потом вся клочьями облезла, сам видел…

— И что, из-за одного пьянчуги все боятся выходить из дому? Что-то не верится…

— Так ведь их не только Эд видел, мистер! И другие тоже встречали, особливо кто по ночам шарится… — юнец неприятно усмехнулся. — Местных-то они никого не трогают, но лучше на всякий случай держаться подальше… Здесь ночью всякое может быть!

— Ну, хорошо… — Джек щелчком переправил юнцу монету; то проворно схватил её на лету.

В голове Мюррея потихоньку складывался план будущей статьи. Добравшись до оживлённой улицы, он взмахом трости остановил кеб, и, назвав вознице адрес, откинулся на жесткую спинку сиденья. К тому моменту, как лошадь остановилась, он уже практически завершил работу. Осталось лишь записать придуманное и отшлифовать некоторые фразы. Джек снимал квартиру в восточной части Гринвича; здесь селились в основном люди среднего достатка. Он распахнул дверь — и едва не столкнулся с девушкой, сбегавшей вниз по ступенькам.

— О! Прошу меня простить… — Мюррей отступил и приподнял шляпу.

Незнакомка состроила нетерпеливую гримаску и проскользнула мимо. Джек заинтересованно смотрел ей вслед. Волосы, чересчур короткие для нынешней моды, выбивались из-под шляпки непослушными вихрами, плащ-пелерина, слишком лёгкий по такой погоде, трепал ветер.

— Кто эта леди? — осведомился Мюррей у консьержа.

— Некая мисс Вайзл; она всего второй день, как поселилась у нас… Вроде бы, имеет какое-то отношение к театру, — консьерж усмехнулся в густые усы. — Прелестная девушка, не правда ли?

— Пожалуй… — задумчиво кивнул Джек.

***

Уроки хороших манер поначалу не вызывали у Ласки ничего, кроме отвращения; но Озорник был неумолим.

— Ты должна продержаться, по крайней мере, час! И всё это время тебя будут окружать люди, до тонкостей знающие здешний этикет, впитавшие его нормы с молоком матери…

— Кошмар! Послушай, но я ведь ничего не знаю об этой Воронцовой…

— Это как раз неважно. Графиня будет такой, как тебе захочется; главное — умение держать себя… И хорошо подвешенный язык. Но с этим у тебя проблем нет, по-моему.

Правилам хорошего тона девушку обучала миссис Сивер — сухощавая желчная особа, придирчивостью своей живо напомнившая Ласке её старого урядника, времён службы в Крепости. По прошествии нескольких уроков девушка начала чувствовать себя скованной невидимыми цепями: все эти понятия о том, что должна и чего не должна «настоящая леди», просто не умещались в голове! Вдобавок, пришлось сменить привычные уже одёжки мальчишки-механика на женский наряд. Все её счета оплачивал Озорник. Откуда он добывал деньги — оставалось загадкой; Ласка всё собиралась расспросить его об этом — но каждый раз забывала. Компаньона своего она теперь видела крайне редко и исключительно на людях: незамужней девушке не полагалось принимать у себя мужчин. По словам миссис Сивер, это окончательно и бесповоротно компрометировало её «в глазах общества»…

Тяготы нового положения были очевидны. Поначалу Ласка успокаивала себя тем, что это ненадолго; но по прошествии нескольких дней, к немалому собственному удивлению обнаружила, что происходящее понемногу начинает ей… Нравиться! Отношение окружающих разительным образом изменилось. На молчаливого подростка с угрюмым характером обращали внимание исключительно в одном смысле: как бы он что-нибудь не стянул. Облачившись в платье и начав пользоваться косметикой, Ласка тут же ощутила интерес противоположного пола. Это оказалось странным, раздражающим… Но и приятным тоже! На удивление приятным. До этой поры большинство мужчин, с которыми ей довелось общаться, были казаками Крепости, а ухаживания товарищей по оружию не шли дальше двусмысленных шуток и шлепков по мягкому месту. На последнее Ласка пару раз отвечала ударом маленького, но крепкого кулачка, что надолго отбивало у шутников охоту. Но теперь… О, теперь это было нечто иное! Заинтересованные, тёплые взгляды, дружелюбие и интерес — иногда тщательно скрываемый, иногда нет, к её скромной персоне… Девушка робко попробовала кокетничать — и поразилась, насколько падки мужчины на столь примитивные штучки… Желания опробовать «женские чары» на своём друге Ласка не испытывала совершенно: казалось, та вспышка страсти меж ними была единственной и случайной… Озорник, конечно, заметил произошедшие в ней перемены — ещё бы, он ведь сам был их творцом!

— Миссис Сивер творит чудеса… Нет-нет, я нисколько не умаляю ваших заслуг, леди: это просто замечательно… Из куколки вылупилась бабочка! — Озорник подмигнул девушке. — Но ты пока что не графиня Воронцова, скорее, хм-м… Начинающая авантюристка, — он усмехнулся. — Теперь следует поработать над стилем; впрочем, уроки хороших манер оставлять нельзя… Нынче вечером я сведу тебя с одним интересным человеком.

Знакомство состоялось в старом, изрядно запущенном особняке. Немногочисленные следы былой роскоши ещё сохранялись: резные дубовые панели, чиппендейловский шкаф в углу комнаты, напольные часы с массивным фарфоровым циферблатом, напоминающие вычурное надгробие…Но рассохшийся, почерневший паркет взывал о циклевочном ноже и лаке; да и полосатые обои давно выцвели и пожелтели от времени.

Хозяин встретил их лично. Богатырского телосложения, хотя и несколько обрюзгший, он был облачен в заметно повытертый бархатный шлафрок и мягкие домашние туфли. Благородный профиль несколько портил красный, в прожилках нос, выдававший пагубное пристрастие хозяина к спиртному.

— Мисс Вайзл, позвольте представить вам моего друга Тома О'Шонесси, замечательного человека и, не побоюсь этих слов, одного из самых выдающихся трагиков современности, — Озорник отвесил церемонный поклон. — Поверьте, вряд ли во всём Альбионе найдётся человек, знающий актёрское ремесло столь досконально… Том, а это — та самая девушка, о которой я говорил…

— Вы преувеличиваете мои скромные заслуги, друг мой! — О'Шонесси улыбнулся и вальяжно указал на продавленный диван. — Прошу вас, присаживайтесь… Итак, мисс Вайзл, вы решили попробовать свои силы на театральных подмостках?

— О, это любительский спектакль… Но я отношусь к своей роли очень серьёзно! — отвечала наученная Озорником девушка. — Знаете, я участвовала в «живых картинах»; но тут совсем другое! Честно говоря, я очень боюсь опозориться…

— Гм… Ну что же, я буду рад, так сказать, поделиться опытом… Хотелось бы, конечно, увидеть текст пьесы… Или это что-то общеизвестное?

— В том и дело, что текста, как такового, нет, — пришел на помощь Ласке Озорник. — Новые веяния, знаете ли: имеется общая постановочная канва, а в её рамках артисты импровизируют в соответствии с выбранным образом…

— Ох, не одобряю я подобные новации! — старый актёр осуждающе покачал головой. — Что толку в них, мой друг? В конце концов всё вернётся на круги