Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Нам бы тоже нелишне обзавестись такой вещицей, как считаешь? Может, потолкуешь с одноглазым, и он продаст нам арбалетик?
— Зачем, кузен?! Если всё выгорит, нам больше не придётся лазать по чужим окнам! — напомнил Хиггинс. — Станем этими… Ре-спек-табельными членами общества, во!
— Точно! Заведу себе дилижанс… Не, лучше этот, как его — стимкеб, на паровом ходу! И буду себе разъезжать с важным видом…
— Ага… Только где подальше отсюда, — Хиггинс подёргал канат, проверяя прочность узлов. — Ну, вроде готово… Я первый, вы за мной следом — и чтобы по одному, ясно?
Тёмный силуэт беззвучно скользнул над залитой туманом мостовой, над острыми пиками ограды — и исчез в отворённом окне.
***
Общение с гостями полковника довольно быстро утомило Ласку. Ещё несколько часов назад, собираясь приступить к выполнению их с Озорником плана, девушка гадала: какие они, аристократы Империи? Действительность оказалась прямо противоположной ожиданиям: более скучную и неинтересную компанию трудно было представить. Образ графини Воронцовой, созданный Лаской под руководством старого актёра, оказался гораздо более ярким, глубоким… Более живым — словно написанный маслом портрет в окружении дагерротипов.
Эти мужчины и женщины, прекрасно и со вкусом одетые, с важным видом рассуждали о дерби, о новом фасоне платьев, о поварском искусстве Индии и Китая… Но стоило московитской аристократке заговорить о вещах действительно важных: о политике, войнах, имперской экспансии — как между ней и собеседниками словно вставала незримая стена. Девушке сделалось тошно от этих улыбок, таких вежливых — и однозначных, словно захлопнувшаяся перед носом дверь… Воздуха не хватало; к тому же, от чучел едва уловимо несло какой-то химией. «Пора» — подумала где-то в глубине графини Воронцовой Ласка. Девушку уже некоторое время не оставляло странное чувство — она словно была маленьким, очень внимательным и абсолютно спокойным наблюдателем, существующим где-то в глубинах её собственного тела — а оно, подобно рыцарской машине, послушно исполняло приказы…
«Не спеши. Дай им время привыкнуть к тебе, — говорил Озорник. — Фелис будут ждать столько, сколько нужно; хоть всю ночь». Однако осуществить задуманное оказалось не так-то просто. У дверей во внутренние покои, как раз там, куда ей необходимо было попасть, постоянно дежурил лакей. Можно было, конечно, сделать попытку пройти мимо, словно тот был мебелью — но подумав немного, Ласка отклонила такой вариант. К счастью, ситуация разрешилась сама собой: страж всё-таки покинул свой пост, и девушка не преминула воспользоваться этим.
Светильников здесь не было, но слабые отблески уличных фонарей позволяли ориентироваться в пространстве. Дав глазам привыкнуть к полумраку, графиня Воронцова двинулась вперёд по анфиладе комнат, стараясь не шуметь. Вскоре она достигла нужной точки дома: окно смотрело как раз в правильном направлении. Девушка повернула бронзовую рукоять запирающего механизма, толкнула створки — и замерла, вдыхая насыщенный уличной сыростью воздух. Вокруг царила тишина. По спине скользнул предательский холодок: сейчас, в эту самую секунду, она всё ещё была гостьей, но уже следующий шаг делал её преступницей, окончательно и бесповоротно. «Поспеши. Время работает против тебя» — шепнул внутренний голос.
Преодолев секундную слабость, девушка приподняла подол платья и извлекла их прикреплённых к кринолину чехлов части арбалета. Сборку и разборку этого небольшого, но весьма мощного приспособления она освоила в совершенстве: Озорник всякий раз завязывал ей глаза, и действовать приходилось на ощупь. Самым трудным было — взвести стальной лук, маленький, но дьявольски тугой: силы Ласкиных мускулов едва хватало для этого. Установив стрелу с привязанной к ней бечевой, девушка подняла арбалет, прицелилась — и, задержав дыхание, нажала на спуск. Стрела унеслась прочь, таща за собой шпагат; громко жужжала разматывающаяся катушка. Прошло несколько тягостных мгновений — и вот в чердачном окне дома напротив замигал синий огонёк. Ласка облегченно перевела дух и потянула бечеву. Скоро в её руках очутился канат; недолго думая, Ласка привязала его к ножке массивного письменного стола. Дело было сделано. Тёмная фигура фелис скользнула по канату — над брусчаткой мостовой, над пиками ограды, над тёмным садом — бесшумно, словно тень…
Где-то неподалёку скрипнула дверь. Паника отозвалась волной мурашек вдоль хребта; Ласка заметалась, не зная, куда спрятать арбалет, и наконец, сунула его под стол. «Стоит кому-нибудь обнаружить фелис, и всё пропало! Здесь такое начнётся! Стоп, стоп… Я пока что гостья, а значит, как жена Цезаря — вне подозрений… Мало ли, как я очутилась здесь! Например, поднялась подышать свежим воздухом… Или просто — из любопытства».
Девушка наспех привела в порядок юбки, закрыла за собой дверь и сделала вид, будто рассматривает висящий на стене портрет, изображавший сурового джентльмена в старомодном мундире, с повязкой на глазу. Шаги приближались; но это оказался вовсе не лакей, а один из гостей полковника — молодой блондин в светло-сером костюме, отчего-то смутно знакомый Ласке.
— Вы так неожиданно нас покинули, графиня… Надеюсь, я не очень помешал? — учтиво произнёс он.
— Нет, просто внизу душновато…
— Да, пожалуй. Задумка с тварями Нового Света не самая удачная: смотрится эффектно, не спорю — но всё же они слегка попахивают… Надеюсь, мои бестолковые соотечественники не слишком вас утомили? Водка, медведи и бесконечные снега — вот, пожалуй, и всё, что приходит им на ум при слове «Московия»…
— А что приходит на ум вам? — полюбопытствовала девушка.
Блондин негромко рассмеялся.
— Увы, должен признаться — в этом я не слишком-то отличаюсь от прочих! Московия… Бесконечные просторы, от Балтики до Урала, густые леса… Величественная и спокойная страна. Я ведь чуть было не совершил путешествие на вашу родину, графиня; даже начал учить язык… И немного помню его до этого дня, — последнюю фразу молодой человек произнёс по-славянски, слегка запинаясь.
— Очаровательно… — Ласка улыбнулась уголками губ. — Но что же вас удержало от этого шага?
— Мой друг и наставник… Он убедил меня в том, что это бессмысленно — впрочем, на тот момент так оно и было… Ох, я всё ещё не представился, простите покорно! Джек Мюррей, репортер «Курьера», к вашим услугам, графиня.
— Как любопытно! — Ласка постаралась вложить в реплику нечто противоположное смыслу слов: присутствие этого человека тревожило её. Где же она могла его видеть?
С той стороны, куда проникли фелис, не слышно было ни звука: люди-кошки славились своим умением двигаться бесшумно.
— Думаю, мне понравилась бы Московия… Вопрос в том, как там относятся к гражданам Империи. Мы ведь совсем недавно были врагами…
— И продолжаем ими оставаться, в какой-то мере — покуда Крымский вопрос не будет решен к обоюдному согласию! Впрочем, я заметила,
