В сегодняшнем раскладе пиковая масть не выпадала, мелькали невинные крести и черви, сыпались валеты – значит, хлопот впереди много. Король червей, скорее всего, Быковский, в изначальный расклад не попал. Он оказался в ее прошлом. А впереди было самое интересное, то, что Ася любила больше всего: распасовка на «для себя, для дома, для семьи». И самое главное – «удивит, обрадует, успокоит, насмешит, дело кончится». Но сначала надо было переждать большой расклад, все это – «в голове, в ногах», – ерунда, одним словом. Мало ли что в эту голову затесалось? Перед праздниками – хлопоты и разговоры, перед контрольной – казенный дом. «Под ногами» тоже всякая ерунда болтается – то поздняя дорога, то неожиданные интересы.

А тут, значит, все какая-то девушка мелькает! Интересно, кто это? Курбаленко или Гараева?

Репина взяла со стола карту и вгляделась в картинку. Очень похожа на Лизу. Красивая, волосы кудрявятся…

– Карте место! – хлопнула мама по руке. – Куда хватаешь? Весь расклад собьешь.

– И что это за девушка? – недовольно буркнула Репина, кладя карту на стол.

Курбаленко, точно – она! Она, зараза. Что-то притихла в последнее время, не появляется. Испугалась…

– Извини, имени нет, – лукаво посмотрела на нее мама, не спеша перетасовывая колоду – для последней коронной раскладки, той самой «удивит, обрадует…» нужны были все карты. – А тут у нас червовый король. – Мама раскрыла последнюю карту. – Я смотрю, на любовном фронте у тебя все в порядке. Да и в фанты ты постоянно проигрываешь.

– Причем здесь это? – расклад ничего конкретного ей не сказал, и это Асю расстроило. Единственное, что радовало – гадостей не наобещал. – А вот врет или нет человек, это можно по картам определить?

– С этим ты сама разберешься. – Мама медленно собирала колоду. – А с фантами все просто. По известной присказке – не везет в карты, повезет в любви.

Ася тяжело задышала, пряча глаза. Когда это ей повезет? Столько времени прошло, а все что-то не фартит.

– Что же остается у тебя? – Мама словно очнулась ото сна и стала быстро выбрасывать по одной карте из середины колоды. – Для себя – родственные дела. Для дома – хлопоты. Для сердца – друг. Будет – свидание. Дело кончится – так, как ты даже не представляешь. А сердце успокоится плохим известием.

– В каком смысле? – встрепенулась Ася.

– В том! Что для одного – хорошо, для другого может быть плохо. Плохими известия могут быть не обязательно для того, на кого раскладывают, а, наоборот, он может стать источником этих самых плохих известий.

Тут Ася поняла, что ей все-таки стоит сбегать в туалет. Уже стоя над раковиной и ополаскивая лицо, она вспомнила, что Лера звала ее взрывать петарды.

– Мама! Я быстро сбегаю к Лере? – выскочила она в коридор.

– Это что еще за фантазии в два часа ночи?

– Сегодня же праздник! Никто не спит, все люди на улице. А они петарды собирались взрывать.

– Все люди спят, – мать кивнула в сторону детской, откуда уже не раздавалось ни звука.

«Эх, не везет», – подумала Ася и привела последний аргумент:

– Лера скоро уедет!

– Как будто ты еще не наобщалась с этой Лерой? – нахмурилась мать.

– Ну, мама… – заканючила Ася, мгновенно превращаясь в копию своих братьев – когда им что-то было нужно, они делали точно так же. – Павел меня потом проводит.

– Ага, сначала Павел проводит, а потом ты его проводишь, – тяжело вздохнула мама. – Так вы и будете провожать друг друга до утра.

Зачем на небесах ей выдали именно этих родителей? Австралопитеки какие-то! Почему они никак не могут понять, что их дочь – взрослая, что ее уже не надо опекать так, словно она до сих пор в садик ходит!

Ася метнулась к двери, потом вернулась обратно. Ей очень хотелось выйти на улицу. Ей смертельно хотелось в эту ночь увидеть Павла.

– Ну, мама… – пошла на второй круг Репина и, стоя в коридоре, начала натягивать свитер. – Я быстро! Ты даже не заметишь.

– Давай уж лучше ты не заметишь, как сходила на улицу, – хлопнула по столу мама. – Решим, что ты там уже была!

– Мама! Мне уже пятнадцать!

– Ты еще конвенцию о правах ребенка вспомни, – мама задумчиво побарабанила пальцами по стопке тарелок. – Сиди, сейчас я отцом поговорю.

– Я буду ждать его на улице! – бросилась в прихожую Ася.

– На лестнице! – приказала мать, но Ася сделала вид, что не услышала ее.

Не успела Репина шагнуть во двор, как в воздух взметнулся разноцветный фейерверк. Ася задрала голову. Какой же замечательный праздник – Новый год! А еще она увидит Павла, ведь в Новый год – с кем его встретишь, с тем и проведешь. Новый год она встретила не с ним, но она увидит его в этот колдовскую ночь, а значит, непременно будет с ним встречаться весь следующий год. Желания должны сбываться!

Одновременно с очередным хлопком петарды запищала, открываясь, входная дверь.

– Ну что такое?

Отец был хмурым и заспанным. Он недовольно посмотрел на дочь, поплотнее запахнулся в куртку и надвинул капюшон на лицо.

М-да, чем идти с таким мрачным сопровождением, лучше уж вообще никуда не ходить.

Ася побежала вперед. Людей вокруг было не так уж и много, зато канонада была такая, что только успевай пригибаться, чтобы тебя не задело.

Отпрыгнув от очередного хлопка, Ася шагнула в сторону и на что-то наступила. Это что-то подозрительно зашипело, Репина попыталась сбежать, но не успела. Прямо у нее под ногами оглушительно хлопнуло, глаза ослепила вспышка. Ася взвизгнула и от неожиданности села в снег.

– А что ж не полетела? – пробасил знакомый голос. – Уже оказалось бы возле Луны.

– Ой, Ру, – пробормотала Ася, не в силах справиться с капюшоном, который налез ей на нос и никак не хотел с него сползать. – Что это?

Репину вздернули на воздух, потом поставили на ноги, и капюшон сам свалился с ее головы.

– Ну вот. – Крошка был спокоен, словно не он только что пытался запустить человека в космос. – Как оно? Все на месте?

– Смотри, куда несешься! – появился рядом отец. – Жива?

– Ой, – от грохота из Асиной головы вывалились все слова, остались одни междометия. – Ой!

– Здравствуйте. – Ру тут же переключился на ее папу. – С Новым годом!

– Ага, с Новым! Я тебе сейчас по шее дам, и все будет новое. Человека чуть не взорвали, а он мне тут «здоровкается»!

– Ой, не надо! – пришла в себя Ася. – Это Рудалев, он – наш. В смысле, из нашей школы.

– Давай иди! – Папа подтолкнул дочь вперед. – Будет она мне тут по сугробам ползать.

– До свидания, – прогудел им в спину Ру.