чтобы продавать их беднякам для охоты, — он поглаживает свои усы. — Луки и стрелы продаются не очень хорошо. Не очень эффективны при здешнем ветре, — он наклоняется ближе.

Я стою неподвижно, но сужаю глаза в знак предупреждения.

— Рассказать о самом Седире? Сердцевину легко выпрямить. Полагаю, сделать стрелы не трудно. Не знаю, зачем тебе это нужно. Они просто сломаются.

Его слова перекликаются с тем, что я уже знаю от Томи и Джована.

По дороге домой я не произношу ни слова, разрываясь между яростью и опустошением. Вьюга толкает тачку, почти переполненную новым оборудованием. Мы со Льдом идём по обе стороны телеги, направляя её по более неровным участкам пути. Остальные, должно быть, чувствуют моё настроение, потому что не пытаются втянуть меня в свой разговор.

Моё время во Внешнем Кольце потрачено впустую. Это была моя лучшая зацепка. Я непрестанно рисковала своей жизнью, и всё время оказывалась с пустыми руками. Все эти часы, проведённые во дворе шлюх, меня пихали и игнорировали. Теперь у меня нет пути назад, и даже если я каким-то образом смогу найти вуаль, мне нечего противопоставить Джовану за причиненные мной неприятности. Тупик с делегатами. Тупик с обыском в комнате Блейна. Тупик с поиском стрел в замке и стрелы Кедрика. Тупик с деревом Седира. Тупик, как и жизнь Кедрика.

Я не обращаю внимания на остальных, когда мы возвращаемся. Я переодеваюсь в своё тренировочное обмундирование и, отказавшись от ужина, сбегаю в спортзал. Я обхватываю себя руками и перехожу к боксерскому мешку.

Я разражаюсь целым рядом ругательств, нанося удар за ударом по раскачивающемуся мешку.

— Блять, блять, блять! — кричу я в такт своим ударам.

Наконец я перестаю ругаться, но продолжаю тренироваться на протяжении нескольких часов. Когда я опускаюсь на пол, я так устала, что даже не могу плакать. Вздохнув, я разматываю руки и направляюсь в столовую. К моему удивлению, никто ещё не ложился спать. Я подхожу к скамейке и зачерпываю воду из корыта. Лавина перехватывает меня и обнимает так крепко, что я едва могу дышать. Он опускает меня и возвращается к подготовке завтрашней еды.

Я сажусь, и все, кажется, погружены в свои мысли, никто не разговаривает. Один за другим, вставая, чтобы уйти, они похлопывают меня по спине или сжимают мою руку. Кристал целует меня в щёку. К тому времени, когда остаются Осколок и Лавина, я с трудом сдерживаю слёзы. Сомневаюсь, что они знают, из-за чего именно я расстроена. Но они понимают, что сегодня что-то произошло, и все они остались, чтобы выразить свою поддержку. Я сглатываю комок в горле.

— Теперь ты в порядке? — спрашивает Осколок.

Я думаю об этом. На сердце тяжесть, но в данный момент у меня ясная голова.

— Да. В порядке, — хрипло говорю я.

Он дарит мне усталую улыбку и уходит вместе с Лавиной.

Я ошибалась. Моё время здесь не было потрачено впустую. Я не нашла то, что хотела, но, возможно, я нашла то, в чём нуждалась.

ГЛАВА 8

С новым оборудованием я приступаю к новому комплексу тренировочных упражнений. Турнир состоит из боёв один на один и групповых боёв. Первая категория лёгкая; у всех нас уже есть такой опыт. Я трачу время на исправление плохих привычек. По рекомендации бойцов я начинаю поднимать больше гирь. Я думала, что дополнительная масса замедлит меня, поэтому никогда раньше этого не делала. Мои удары становятся всё мощнее и эффективнее.

Групповая категория — самая захватывающая часть наших занятий. Я начинаю с более простых упражнений и с каждой неделей усложняю их и делаю более опасными. Я знаю, что бойцам интересно, почему я даю им акробатические упражнения и движения, похожие на танцевальные. Глубина их доверия не даёт мне спать по ночам, я молюсь, чтобы не подвести их.

На этой неделе я дерусь с Убийцей. Шансы не в мою пользу. Наше мастерство находится на одном уровне, но у него намного больше перемен боевого опыта. Тем не менее, я не собираюсь облегчать ему задачу. Я соберу информацию для настоящего боя на турнире. А если я выиграю — ещё лучше.

— Вчера я услышал кое-что интересненькое, — говорит Осколок.

Я жую свою еду с закрытыми глазами. Лавина превзошёл самого себя. Не знаю, что это за мясо, и не хочу спрашивать, но на вкус оно восхитительно.

— И что это?

Я более заинтересована в еде, чем в его сплетнях.

— Я слышал, что Мороз, свирепая женщина-воин, навестила Лейлу. Самую востребованную шлюху Первого Сектора, — говорит он.

— Кто такая Лейла? — спрашиваю я.

Он наклоняет голову, забавляясь.

— Женщина, которая танцует в верхней комнате. Я видел, как ты разговаривала с ней.

Моё замешательство рассеивается.

— О, ты имеешь в виду… — я осознаю, что имя Уиллоу не всем известно. — Я знаю, о ком ты говоришь, — неубедительно завершаю я. — Да, я была в её комнате, — я пожимаю плечами. — Что с этого?

Я поднимаю глаза и вижу, что все за столом пялятся на меня. Шквал неуютно ёрзает на скамье.

— Ты провела время с Лейлой? — спрашивает Вьюга, он вздыхает и закрывает глаза. — Вот было бы зрелище.

Лёд морщит нос.

— Не знаю. Это всё равно, что смотреть, как это делает твоя сестра.

Вьюга вздрагивает в ответ.

— Справедливо.

Я вздыхаю, как только понимаю, о чём они все подумали.

— Она просто показала мне свою одежду! Ничего такого не произошло.

Я вспоминаю замечание Уиллоу, когда я уходила. Она знала, что мой визит будет воспринят таким именно образом. Алзона и Кристал обмениваются небольшими улыбками.

— Ну, всё Внешнее Кольцо говорит об этом, — вещает Осколок, а остальные перестают смеяться. Он ставит локти на стол, придвигаясь вперёд. — Ты услышишь об этом в Клетках. Я бы просто согласился. Ты отвлечёшь большинство бойцов. И это заставит тебя казаться неприкасаемой. Не показывай, что сплетни тебя беспокоят, и всё будет хорошо.

Когда Осколок говорит нечто подобное, он обычно прав.

Звонит предупреждающий колокол. Я пытаюсь сосредоточиться. Так я узнаю, что нервничаю больше, чем когда-либо. Убийца проходит мимо нашей скамейки, не глядя в мою сторону.

— Как она? — кричит человек из неизвестного барака, когда я двигаюсь вслед за своим смертоносным противником.

— Я бы посоветовала тебе попробовать, но она привередлива к тому, кого она имеет, — бросаю я через плечо.

Я улыбаюсь, слыша стоны, вызванные моими словами — или словами Алзоны, сказанными в последнюю минуту тренерской сессии.

Я делаю пять шагов вниз в яму. Соберись, Олина.

Убийца.

Лучший и самый злой из бойцов Хейла.