приходят гнев и раздражение, желание покарать истинного виновника преступления. То есть совершенно типичные реакции в ситуации, когда затронуто наше моральное чувство, но мы не знаем, как объяснить происходящее, как на него реагировать и что делать.

Конечно, поощрять подобное поведение детей не нужно, и запрет на него должен быть озвучен ясно и четко, но без лишних эмоций и запугиваний. Совершенно недопустимы угрозы, в которых ребенку за содеянное обещают телесные увечья — от подглядывания у него «лопнут глаза» или что-нибудь «отвалится». А самое главное — надо понимать: одних запретов в данной ситуации мало.

Для детей в возрасте между пятью и семью годами характерно пробуждение интереса к особенностям устройства тела, и в особенности — к отличиям в анатомическом строении мальчиков и девочек. В это время ребенок переживает процесс половой идентификации. Именно переживает, словно переваливает через некую вершину — поскольку понять, что значит «мальчик» и что значит «девочка», — нелегко. Ребенок инстинктивно чувствует: в этом кроется какая-то тайна, — и на свой страх и риск пускается в расследование. Даже если его детективные изыскания чреваты нарушениями приличий, в подобном детском поведении нет ничего патологического. И подсматривание за девочками в туалете, и уговаривание ребенка противоположного пола снять в укромном уголочке трусы вовсе не означает, что инициатор подобных действий обнаружил свою истинную «порочную» натуру и в перспективе неизбежно станет «развратником». Если честно порыться в воспоминаниях собственного детства, можно обнаружить там нечто похожее на поведение собственного ребенка. А ведь мы считаем себя нормальными людьми. Значит, нечего пугаться и раздражаться.

От того, насколько правильно прожит временной отрезок, связанный с половой идентификацией, зависят способность человека в будущем отождествиться с образом мужчины или женщины, его половая ориентация, умение принять на себя нужную социальную роль в семье. Значит, нужно, с одной стороны, помочь ребенку удовлетворить интерес к детям противоположного пола, а с другой стороны, сместить этот интерес в легитимную и эмоционально понятную ребенку плоскость.

С точки зрения психологического материала для создания образов мужского и женского незаменимыми оказываются волшебные сказки.

В образах принцев и принцесс, красавиц и благородных рыцарей, спасающих друг друга и женящихся друг на друге, заложены древнейшие общечеловеческие представления о мужественности и женственности, об успешной стратегии поведения каждого пола и правильного решения межполовых проблем. Эту информацию ребенок, по мнению психоаналитиков (в частности, по мнению классика сказкотерапии Бруно Беттельгейма), воспринимает на уровне подсознания.

Не менее целебными оказываются в этом возрасте наблюдения и уход за животными. Ребенок странным образом ощущает некое «родство» с малышами в шерсти и перьях и в то же время способен занять по отношению к ним «родительскую позицию». Познавательная информация и опыт, который он получает от общения с животными, гораздо полезнее, чем, к примеру, рассматривание анатомического атласа человека. Картинку с изображением внутренних органов маленький ребенок плохо соотносит с собой и с той жизненной загадкой, которую силится разгадать. А вот обучаясь определять самца и самку у животных по самым разным признакам — от повадок до особенностей строения тела, ребенок приобретает чувство причастности к волнующей его тайне пола и получает вполне легальное удовлетворение своему интересу, который до этого приходилось «загонять в угол». Появление потомства у кошки или хомячихи вызывает ни с чем не сравнимые впечатления, позволяющие связать образ мамы со своими новыми, еще смутными представлениями о женском начале.

Конечно, наблюдения и забота о животных имеют косвенное отношение к проблемам половой идентификации ребенка. Но опыт показывает, что детям не нужны прямые ответы на заданные вопросы. В глубине души они знают, что не получат их и готовы довольствоваться позитивными эмоциональными «заменителями».

Однако ни сказки, ни «натуралистические» изыскания детей не могут заменить ребенку опыт полоролевого поведения, который он должен получить, наблюдая за окружающими. У малыша из неполной семьи, воспитываемого мамой и бабушкой, складываются неправильные представления не только о мужчинах, но и о женщинах. Социально приемлемые образы мужчины и женщины не могут сложиться изолированно друг от друга — только в совокупности. Ведь в обществе мужчин женщины ведут себя иначе, действуют иначе, чем сами по себе. Поэтому нужно всеми возможными средствами восполнять дефицит мужского присутствия в семье, дефицит мужского влияния в детском саду и в школе — за счет участия в семейных туристических походах, за счет выбора кружков и секций, в которых занятия ведут мужчины, за счет участия в жизни семьи дедушки, дяди, других родственников.

Иными словами, нужно обеспечить малыша необходимым поведенческим и эмоциональным материалом для заполнения тех белых пятен на карте самопознания, которые он внезапно обнаружил, преодолевая пятилетний возрастной рубеж.

По достижении семи лет избыточный интерес к телу, связанный с ощущением себя мальчиком или девочкой, перестает быть столь острым. Его место заступают другие заботы, продиктованные новым статусом ребенка и началом школьной жизни. Ребенок возвращается к проблемам половой идентификации по достижении раннего подросткового возраста — в десять-одиннадцать лет. Но его ощущения сильно отличаются от тех, которые в старшем дошкольном возрасте он пытался удовлетворить тихо и практически в одиночку. Теперь повышенное любопытство к различиям мужского и женского облекается в форму «войны полов», противостояния мальчиков и девочек, замешанного на чувстве возникающего группового сознания: «мы — мальчишки» или «мы — девчонки». Если подглядывания и возобновляются, то теперь они носят не столько познавательный, сколько агрессивный характер, связанный с демонстративным нарушением известных запретов и нанесением оскорблений (в мягком случае — игровых, в более крайнем случае — реальных) детям противоположного пола.

Подглядывания, как правило, носят групповой характер, потому что главным в этом возрасте оказывается необходимость не что-то увидеть, а лишний раз испытать чувство солидарности со своей полоролевой группой. Когда какого-нибудь мальчика общими усилиями заталкивают в туалет к девочкам, он на это время становится изгоем по отношению к собственному половому сообществу, что только усиливает сплоченность остальных.

Способы противостояния взрослых подобным поведенческим проявлениям младших подростков несколько иные, чем в случае с маленькими детьми, хотя основаны они все на том же постулате: поведение детей, каким бы неприятным и «диким» оно ни казалось, вписывается в картину нормального развития. А вот одиночные подглядывания, к которым, к примеру, проявляет склонность ребенок восьми-девяти лет, должны насторожить родителей и педагогов. Они свидетельствуют о том, что ребенок так и не справился с проблемами предыдущего возрастного этапа, или в его развитии налицо регрессивные процессы, которые могут свидетельствовать о глубоких личностных неполадках. В этом случае исключительно педагогическими средствами проблему не решить: требуется