Пока же Лев Давидович не испытывал особых затруднений в комплектовании штата руководящих сотрудников своего ведомства и его представителей за рубежом. Достаточно квалифицированных людей среди бывших российских политических эмигрантов было не так уж мало. Троцкий сделал ряд шагов, чтобы «заполучить» именно их в свой наркомат [188]. В штат Наркоминдела вошли известные большевистские деятели В.В. Боровский [189], Литвинов, Карахан, Иоффе. Однако наиболее ценным приобретением был Георгий Васильевич Чичерин.

Родившийся в 1872 г. Г.В. Чичерин был племянником известного юриста и историка Б.Н. Чичерина. Получив образование на историко-филологическом факультете Петербургского университета, младший Чичерин служил в архиве Министерства иностранных дел, получил чин титулярного советника, затем работал в российском посольстве в Берлине. В 1905 г. он вступил в РСДРП, примкнув к меньшевикам. В связи с этим Чичерин был вначале изгнан из посольства, но остался «причисленным к архивам Министерства иностранных дел России», а в 1908 г. был полностью уволен со службы и остался в Германии, затем он жил во Франции и в Великобритании. Являлся секретарем Заграничной организации РСДРП, а в 1912 г. поддержал Августовский блок как путь к восстановлению единства РСДРП. В годы мировой войны Чичерин был сотрудником газеты «Наше слово», что закрепило его близость к Троцкому. В 1917 г. Георгий Васильевич стал секретарем «делегатской комиссии» по делам возвращения политических эмигрантов в Россию. В августе 1917 г. за антивоенную деятельность он был арестован британскими властями и заключен в Брикстонскую тюрьму.

Став наркомом, Троцкий в течение двух месяцев вел интенсивную переписку с британскими чиновниками по поводу освобождения Чичерина. В письме послу Великобритании Бьюкенену, требуя освобождения Чичерина (а также другого российского гражданина Петрова, также арестованного в Англии), Троцкий откровенно угрожал ответными репрессиями. Он обращал внимание посла, что в России «проживает много англичан, которые отнюдь не скрывают своего контрреволюционного образа мыслей и открыто вступают в явно политические отношения с контрреволюционными элементами буржуазных классов России. Общественное мнение революционной демократии нашей страны не захочет мириться с тем фактом, что русские заслуженные революционные борцы томятся в концентрационных лагерях Англии, в то время как контрреволюционные великобританские граждане не испытывают никаких стеснений на территории Российской Республики» [190]. По воспоминаниям британского посла Бьюкенена, Троцкий передал ему через «французского офицера, социалиста» (видимо, речь шла о Жаке Садуле [191], бывшем сотруднике французской военной миссии в России, который перешел на большевистские позиции [192]), что намерен его арестовать как заложника, а если это приведет к разрыву дипломатических отношений, то арестует в качестве заложников еще «некоторое количество британских подданных» [193].

В конце концов посол решил как-то реагировать [194]. К наркому явился британский консул Вудхауз, которому Троцкий заявил, что «Чичерин — его личный друг и ему особенно важно добиться его освобождения, так как он предполагает назначить его своим дипломатическим представителем в одну из союзных столиц». В случае отказа освободить Чичерина Троцкий вновь угрожал подвергнуть аресту некоторое количество британских подданных, которых «он знает как контрреволюционеров». Троцкий также сказал, что за пределы Советской России не будет выпущен ни один британский подданный, «пока не будет улажен вопрос об этих русских» [195].

Бьюкенен счел целесообразным пойти на уступки. 22 ноября представитель посла Великобритании явился к Троцкому в наркомат «для урегулирования вопроса об освобождении… Чичерина, Петрова и др. и об отмене запрещения выезда великобританским гражданам из России». В официальном сообщении об этом визите указывалось, что предполагается урегулирование этого вопроса в самом скором времени» [196]. Фактически же такого рода сообщение означало, что вопрос об освобождении Чичерина уже урегулирован.

И действительно, через несколько дней в прессе было опубликовано интервью британского посла, в котором тот «выразил любовь к России». Троцкий прореагировал немедленно: эти чувства доставили ему большую радость, но он предпочел бы дела словам [197]. Дела тоже последовали — в прессе появилось «официальное извещение» «К освобождению тов. Чичерина и др.» [198]. В нем говорилось, что Бьюкенен довел до сведения российской стороны готовность «заново пересмотреть вопрос относительно задержания вышеозначенных лиц с целью их водворения на родину». В ответ на это Троцкий распорядился о «свободном пропуске великобританских граждан из России с соблюдением тех общих гарантий, которые требуются сейчас от всех граждан союзных и нейтральных стран». Задержанные англичане смогли, таким образом, покинуть Россию [199]. Договорено было также о пропуске дипломатических курьеров в Великобританию и из нее. 3 января освобожденный Чичерин покинул Лондон, через несколько дней прибыл в Петроград и тотчас же был назначен заместителем наркома иностранных дел, став, по существу, в наркомате главной опорой Троцкого, занятого массой всего остального [200].