Что же касается меня, то, оправившись через секунду после мгновенного шока, я вдруг поняла, что стою перед инструктором и глупо улыбаюсь во весь рот, словно девчонка, которой подарили огромную куклу.

Убедившись, что я все сделала правильно, мой инструктор лишь удовлетворенно кивнул и поставил галочку в своем блокноте…

* * *

Дача Леонида Борисовича Симбирцева была расположена на обочине соснового леска. Если только эту громадину можно назвать дачей.

Как ни странно, по сравнению с дачей городская квартира босса выглядела очень скромно — как дурнушка-переросток рядом со зрелой женщиной.

Уж и не знаю, почему Симбирцев так редко бывал здесь. Казалось бы, дача — а на самом деле загородный дом — была более приспособлена к комфортному существованию, чем его особняк в центре города.

То ли босс был, что называется, сугубо городским человеком, то ли его дела требовали постоянного присутствия в деловых кварталах…

Как бы там ни было, перед каждым визитом босса на дачу — а он наезжал сюда исключительно в шумной компании — в район Сосенок перебрасывалась бригада домработниц, тщательно очищающих дачу от пыли, накопившейся со времени прошлого приезда.

Дача стояла в небольшом отдалении от прочих строений, занимавших огромную территорию некогда колхозного поля, отданного на откуп дачному новострою. Но если дома, стоявшие столь плотно, что между ними с трудом умещалась узенькая полоска мавританского газона с редкими цветочками да чахлый абрикос, были похожи друг на друга как две капли воды и строились, очевидно, наскоро, то летняя резиденция Леонида Борисовича выделялась на этом унылом фоне не только своим оригинальным архитектурным решением, но и довольно обширной территорией садово-паркового ансамбля, прихватившего от соседнего леска пару сосенок.

Перед подъездом уже были припаркованы два автомобиля. Ворота распахнулись, и наш лимузин, шурша щебенкой, въехал за ограду.

На широкой террасе, вынесенной на первом этаже далеко вперед от дома, под лимонным деревцем с крохотными плодами сидела в шезлонге Елизавета Пономарева. Глядя на нас, шествующих к входу, из-под руки козырьком, она закричала, не оборачиваясь:

— Сережа! Хозяева прибыли!

Однако Пономарев так и не вышел на ее зов. Слегка раздраженная, Елизавета поднялась нам навстречу и, лениво шагнув с крыльца, подала руку хозяину. Меня она тоже удостоила приветствием:

— Да-да, милочка, я вас вчера запомнила. На вас очень хорошо сидит этот костюмчик.

Что в переводе означало: «Бедняга, у тебя всего один хороший костюм, который ты надеваешь каждый день. Или Леня оказался жмотом?»

— Очень рада, — ответила я, пожимая ее руку. — Вы мне тоже сразу понравились.

— А мой благоверный солнца не любит, — пожаловалась Елизавета. — Засел у тебя на втором этаже и парламентские дебаты в прямой трансляции слушает. И как вам, мужикам, все это не надоедает?

— Закон о земле приняли? — тут же оживился Симбирцев. — Уже известно, как наши местные голосовали? Прямое было или тайное?

— Не знаю и знать не хочу, — проговорила Елизавета, хватая босса за локоть. — Я сюда не законы обсуждать приехала. И вообще мозги у женщин по-другому устроены, правда, Женечка?

— А где генерал? — спросил босс, кивая на автомобиль Гольдштейна.

— В бильярдной употребляет, — ответила Елизавета. — Хлещет сухое как квас. Крепкие, однако, желудки у наших военных…

Мы вошли в дом — босс с Елизаветой впереди, я следом за ними.

Конечно, это было явное нарушение правил, которые я сама же внушила боссу, но сейчас я просто не могла оттолкнуть Пономареву и пройти первой.

Обстановка для действий, которые подсказывало мне мое профессиональное чутье, была весьма неподходящей. Тем паче меня сковывало одно особое обстоятельство — для окружающих я была всего лишь референтом.

То есть, если называть вещи своими именами, я должна была держаться возле Симбирцева, но не вызывая подозрений относительно истинной цели нашего совместного пребывания. А в момент «икс», если он, конечно, наступит, сделать то, что от меня требуется.

И тут меня пронзила одна мысль. Простая, как вареное яйцо, и тем не менее очень важная. Можно сказать, самая главная, какими обычно и бывают самые что ни на есть простые мысли.

Почему именно сейчас моему шефу потребовалась охрана второго уровня? Только лишь потому, что он идет на выборы? Или есть более серьезная причина, о которой я ничего покамест не знаю?

Был ли какой-то прецедент, который нес угрозу жизни боссу? Или это лишь игры службы безопасности, которая хочет доказать свою полезность боссу разработкой и внедрением новой методики охраны его персоны? Не предназначена ли мне кем-то стоящим в тени особая роль в игре, правила которой я не знаю?

Поток этих мыслей пронесся в моей голове за секунду. Больше я не хотела сейчас об этом думать, да и было уже некогда.

Как только мы вошли в дом, шеф с Елизаветой остановились на самом пороге. Посреди холла стоял Пономарев с пистолетом в руке.

Дуло «вальтера» было направлено прямо в грудь господина Симбирцева.

Пономарев родился под счастливой звездой. В том смысле, что я его не убила.

Если бы зрение у меня было хоть капельку хуже, то ему бы несдобровать. Моя рука уже сама потянулась к плотной манжете, в которую я утром втиснула крохотный ножичек с лезвием, которое выскакивает на лету, но я вовремя разглядела, что дуло у пистолета содержит какие-то нашлепки изнутри, так что пуля просто не пролетела бы в это отверстие. Похоже, имитация, но очень искусная.

«Угрожая предметом, похожим на пистолет», так, кажется, пишут в уголовной хронике.

— Пиф-паф! — весело сказал Пономарев. — Кто тут главный?

Разумеется, босс даже не успел испугаться. Если скорость моей реакции на порядок выше так называемой среднечеловеческой и за эти миллисекунды мой внутренний компьютер успел отметить пистолет, послать приказ руке, которая потянулась к манжете со спецоружием, а потом отменить приказ, то босс за ту же единицу времени успел лишь удивиться, чтобы тотчас же расхохотаться.

— Ты впал в детство? — улыбнулся Леонид Борисович. — Или переключился на выпуск игрушек? А что, неплохой бизнес. По крайней мере стабильный.

— Он просто копался в моей сумочке, — недовольно сказала Елизавета. — Я купила эту игрушку для ребенка моих знакомых. А мой дундук зачем-то распаковал подарок. Как я теперь заявлюсь в гости?

— Купишь что-нибудь еще, — пожал плечами Пономарев. — У тебя в сумке места теперь много. А-а, Леня привез своего очаровательного референта. Мое почтение, мадемуазель! Вы сегодня еще красивее, чем вчера.

Я отметила, что бизнесмен-патриот на этот раз забыл о том, что надо имитировать вологодский акцент, и говорит без упора на «о». Что ж, человек на отдыхе, может себе позволить…