должно быть платным.

   –Я получу её обратно.

   –?

   Идеей новой он завёлся,

   Забыл подругу (так увлёкся).

   А та беременна не стала.

   Её видно раза Счастья – мало!

   Хотя! Кусочек обломился:

   Чтобы скорее довести

   Таблеточки до совершенства,

   Стал Опытом дарить блаженство.

   Пилюльку – хлоп, и тут же в койку.

   Но это лучше, чем никак.

   Вокруг растворы, стрелки, колбы…

   Но всё по-сути, есть пустяк.

   Но как-то это было мелко,

   Без чувства, страсти, без огня.

– Ему, Наука всё ж, дороже,

   Боюсь, не любит он меня.

   Про женщин говорят в народе,

   Что «длинен волос, ум короток».

   У нашей – всё наоборот.

   Дела взяла в свой оборот.

   Она ему – нет-нет – Идею,

   В наивный ум мужской пихала.

   Поймать, мол, птицу ты не в силах,

   Хоть муж ученый, а дебил.

   И так, как «капля камень точит»,

   Мыслишку эту вогнала.

   Сказала: – Ничего не бойся!

   Решайся. Я бы помогла.

   Решение приняв такое,

   Назад уже не отыграть.

   И раз они на то решились,

   «Злодеями» их будем звать.

4

   Злодеи стали думу думать,

   Как Птицу можно полонить.

   И если Птица эта – Чудо,

   То клетке – золотою быть.

   С обычной – Чудо ускользнёт,

   Работа прахом вся пойдёт.

   А месту, птицу где хранить,

   Большим и скрытым, должно быть.

   Не мешкая, злодеи в горы

   Отправились в урочный час.

   Вот там-то, среди острых скал

   (как будто кто им подсказал),

   Дыру в скале, размером с поле,

   Нашли и сделали привал.

   Вход узкий. Но зато внутри,

   Футбольного побольше поля.

   И свод в пещере высоко,

   Как если глубина у моря.

   Пещеру-то они нашли.

   С секретом наварили злата,

   Изо всего, что есть в земле.

   Мужи Науки виноваты:

   Не признают чужих заслуг.

   Всё ищут Философский камень.

   И чёткий очертили круг.

   А Самородок – Мужичок,

   С умом пытливым, беспокойным,

   Тот камень предавно нашел,

   И злато льет себе спокойно.

   Покуда хор из узких лиц,

   По конференциям снуёт,

   Учёный тот и в ус не дует.

   Льет золотишко, и куёт.

   ***

   Тюрьму сработали на славу!

   Вся в завитушках. КрасивА!

   Просторна. Даже есть качели!

   Поилка, корм – всё, чтоб жила.

   Да быстро как! Уже готова.

   Огнями золото горит

   Костров и факелов в пещере.

   «Игрушкой» клеточка стоит.

   Злодей – ученый прозапас,

   И топлива огню припас.

   То, что сгорает, чуть не вечно,

   Лишь поджигай в урочный час.

   И день настал. Оделись воры.

   Экипировку взяли в путь.

   Лишь пару-раз то и присели,

   Чтобы в пути передохнуть.

   И что гнало их на злодейство?

   У Женщины – вся суть – Семейство.

   Ученого – манила Слава.

   И мысли – не плохие, право.

   Но путь, которым им идти,

   Злодейский. Нам не по пути.

   Поэтому мы только знаем,

   Что тучи в срок они нагнали.

   Грозу и дождь, и снег, и гром.

   Все разбежались с тем дождём.

   И Праздник Древний провалился.

   В тот день никто не оженился.

   Но верят люди в небылицы.

   С того-то дня пропала Птица.

5

   Никто ее с тех пор не видел.

   И зарядили вдруг дожди.

   И плесень черная угодья,

   Захватом оплела своим.

   У хат болота растянулись,

   Прогнили на полях стога.

   И в реку мутную ссыпались

   Овраги. Прежде – берега.

   Да и Река недоброй стала.

   Лишь волны тёмные гнала.

   В ней мели омутом казались.

   В купальнях – тина да трава.

   Лес вымок и сырой затих.

   Лишь редко по утру кукушка

   В тумане выдавала стих -

   Ночному Филину подружка.

   А город даже не узнал.

   Там: так и так всегда дожди.

   Горели, ночью освещая,

   Брусчатку улиц фонари.

   Бежал по Утру горожанин,

   И вечером, опять бежал.

   И вроде что-то где-то делал,

   Но что – с трудом соображал.

   Зачем? Ковали Миром Счастье.

   А Счастье было в чужой власти.

   Сидело Курицей Большой

   В огромной клетке золотой.

   И город потихоньку встал.

   Ведь деревенька тоже встала.

   МолОчку, хлебушек, винцо…

   Уже запасов не хватало.

   Тогда взялись соображать,

   Как катастрофы избежать?

   Что делать то, и как же быть?

   Как им без счастия прожить?

6

   Ну, а оно сидело в клетке,

   Меж скал, в пещере, при огнях.

   Сидело тихо и смотрело

   На двух злодеев, в полутьмах.

– Какая –то она другая.

   Мы ту украли-то?

– Не знаю. Ту, что летела,

   Ту поймали.

– А вдруг, была еще другая?

   Ты меня хочешь?

– Не сейчас.

– Тогда всё точно, что не та.

   И что теперь мы будем делать?

– Да помолчи ты, Суета!

   Пускай сначала чуть обсохнет.

   Может тогда в себя придёт.

   -Да! Как её я понимаю.

   Глядит и думает: «Урод!»

– Кто? Я – урод?

– А кто? Не я же.

   Ты ж ей дубинкой приложил…

– А что мне оставалось делать?

   Я, как решили, сторожил,

   Пока очнётся от снотворных,

   Да видно столько мало ей.

   Вот и пришлось её бабахнуть

   По темечку.

   -Смотри скорей.

   На нас она глазами смотрит.

   И вроде, видит. Здравствуй, птичка!

   Ты жить здесь будешь от сегодня,

   Так что веди себя прилично.

   Мы будем, там… тебя кормить,

   Поить… Он – убирать.

– Я убирать за ней не буду.

   Желудок слабый.

– Хватит врать.

   Ты вонь, такую напускал,

   Свои задачи воплощая,

   Что приходилось затыкать

   Нос и глаза. И я молчала.

   А тут, простите, но – желудок!

   Я убирать за ней не буду.

   Лепёшки – с целое ведро.

   Мне и поднять то не под силу.

– Ты думала, о чём просила,

   Чтобы тебе её словить?

   -Да. Я признаюсь, что просила.

   Но, не уборщицей ей быть.

   Я не хочу.

– А я не буду.

– Давай монетку вверх подбросим.

   Ты же учёный, вот и думай!

   Но сор мы из избы выносим.

   Однако так, чтоб не узнали.

– Давай оставим до поры.

   Придумаю я агрегат.

   И мы из этих вот лепешек,

   Еще налепим виноград.

   Или какой-нибудь там… крем.

   Ну, для лица, для рук и ног,

   Для кожи всякой. В том числе,

   Для мебели и для сапог.

– Вот это славно! Трам-пам-пам.

   Теперь осталось прояснить,

   А ту ли птицу мы поймали,

   Кого нам удалось словить?

   Та – прям, царицею была,

   А