– Лев, мне дают больницу и больных!

Но она ошиблась, как и врачи, ожидавшие обещанного. Никакой клиники, разрешения на продолжение работы они не получили. Просто в Минздраве, как было это в Академии медицинских наук, состоялось очередное знакомство с «целованием рук».

Тогда произошла у меня первая встреча с новым министром здравоохранения СССР Буренковым.

– Видел я Джуну, – ответил министр. – Ну и что из этого? Мои убеждения она не изменила… Наши товарищи ее смотрели. Ничего не подтвердилось. Этими товарищами были профессора Института неврологии.

Требовалось время, чтобы все стало на свои места. Требовались физические эксперименты. А их следовало подготовить: этим уже занимались.

* * *

А я решил повторить то, что случилось в 1978 году, когда на квартире академика Кикоина собрались академики и профессора, чтобы посмотреть своими глазами поразительный телекинез… Почему бы вновь не собраться на той же самой квартире академика, посмотреть, как Джуна ставит диагноз, почувствовать ее биотоки? Ведь человек только тогда может быть в чем-то убежден, если он все видел своими глазами. Иначе зачем они? В науке выработался, к сожалению, тип ученого, который не верит глазам своим, уповая на приборы, не понимая, что часто видят перед собой «мираж естественно-научной объективности». Так охарактеризовал эту черту современных исследователей польский психиатр Антоний Кемпинский.

В общем, обратился к академику, хозяину квартиры, где проходил домашний опыт. Он отдыхал под Москвой на даче. Договорились еще раз созвониться, когда академик вернется на службу. А служил он в Институте атомной энергии имени И.В. Курчатова, где директором являлся академик А.П. Александров, он же – президент Академии наук СССР. Надеялся, что от квартиры академика Кикоина недалеко до квартиры академика Александрова. А он, как я полагал, рано или поздно, должен сказать решительное слово. Одной негативной репликой на объединенной сессии двух академий ему не обойтись…

* * *

Начал обзванивать остальных участников давней встречи, не догадываясь, как много сил потребует эта простая, как казалось поначалу, операция. Академики – народ занятый, и, хотя все они люди пожилые, работают от зари до зари.

Математик Андрей Тихонов, будучи директором Математического института имени В.А. Стеклова, являлся деканом факультета университета. Жена академика посоветовала позвонить ему домой после одиннадцати вечера. Примерно в такое время и встретился я с академиком в доме на Ленинском проспекте, где живут многие ученые. Своим обликом он напоминал современников Антона Чехова. А живости его ума и свежести мысли могли позавидовать студенты, которых он учил на факультете вычислительной математики и кибернетики.

– Физиков смущает неясность, – объяснял мне их позицию Тихонов, – не ясны физические причины явления. Но во всякой науке первый вопрос – есть ли факт, а уж потом надо искать причины и искать ответы на все другие вопросы. А проходить мимо таких фактов как телекинез Кулагиной (ее я видел) или целительство Джуны – нельзя. Нужно их либо зафиксировать неопровержимо, или же опровергнуть, но аргументированно.

– Я поинтересовался у Кулагиной, – рассказывал академик, – когда она заметила у себя способности читать чужие мысли? Она ответила, что в госпитале, когда играла в домино с раненым товарищем. Вопрос тут непростой: то ли она подглядывала, то ли читала мысли на расстоянии. Я видел своими глазами, как она передвигала стеклянный бокал на столе. Стол был прикрыт газетой. Я заметил, на какой строчке стоял бокал до начала движения, и какой строчки он достиг, когда двинулся по желанию Кулагиной. А проехал он восемь сантиметров! Нет, все это не шарлатанство, я даже хотел бы избегать такого слова. Вот почему подписал письмо в Академию наук. И явление Джуны – серьезная вещь. Вот так давайте и напишем…

Так новая книга «отзывов» Джуны пополнилась вторым отзывом действительного члена АН СССР.

Видел телекинез академик Владимир Трапезников, директор Института АН СССР, но по другой специальности – проблем управления (автоматики и телемеханики). И на него телекинез произвел впечатление. Придавал серьезное значение он и эффекту «волшебной палочки» – известному с древних времен способу поиска при помощи ветки лозы воды для колодцев и полезных ископаемых. Академик поинтересовался деталями: как и что лечит Джуна, как диагностирует. Но посмотреть на нее не захотел, чтобы его не заподозрили в том, что он лечится, а стало быть, небескорыстен.

Высказался Трапезников весьма решительно, даже категорично:

– Отмахиваться от непознанного нельзя, не рискуя погубить науку. Сводить феномены к фокусу и шарлатанству нельзя, хотя не исключено, что к феноменам могут примазаться нечестные люди. Есть они везде, но из-за них мы не перестаем работать.

* * *

Получив еще один отзыв представителя естественных наук, мне захотелось добиться поддержки академика «по разряду изящной словесности», каким являлся наш современник, писатель Леонид Леонов. Именно его видел я летом 1980 года у Джуны. За его «отзывом» пришлось ехать далеко в подмосковный санаторий. Оттуда увез кусочек леоновской прозы. Опубликовать свой отзыв писатель разрешил с одним условием – в «компании с другими академиками». Леонид Леонов наблюдал Джуну в числе первых в Москве. Но рассказывал мне больше не о ней, а о знаменитой слепой «ясновидящей» Ванге. Встреча с ней произошла в Болгарии. О Ванге пишут много поразительного. С Леоновым она была в силу своего возраста и положения на «ты».

Ванга, впервые встретив писателя, сказала:

– Ты написал роман о судьбах человечества…

Она «угадала» и многое другое: что у него была младшая сестра, давно умершая, и что когда она жила, в детстве, писатель ревновал родителей к ней.

В годы немецкой оккупации пришел к Ванге домой полицейский, пригрозил арестом. Ванга, как говорили, помогала партизанам, предсказывала им исход операций, давала советы.

– Я тебя, ведьма, посажу!

– Посади, посади, – ответила Ванга, – если домой дойдешь.

Домой он не дошел, сраженный пулей партизана.

Леонов привел еще один случай из жизни Ванги, хорошо известной в Болгарии. К ней переодетым в крестьянскую одежду, не в машине, а верхом на осле подъехал фельдмаршал Лист, желавший явиться к «ведьме» тайком от сослуживцев перед отправкой на фронт. Ванга, не зная и, естественно, не видя, что перед ней гитлеровский фельдмаршал, раскрыла его секрет:

– Я тебя узнала, ты пришел ко мне как крестьянин, но ты генерал. Ты получил лестное назначение, но тебя разобьют при большой горе.

Этой «большой горой», как известно, оказался Кавказ.

Вернувшись к Джуне, Леонид Леонов выразил убеждение, что, конечно же, то, что она делает – не гипноз, это очень «важная вещь», и изучать ее нужно без шума и предубеждений.

– Жаль, что наука из-за соблюдения престижа обходила глубокие колодцы, точнее говоря, дзоты неприступных до поры до времени проблем, не зная, как к ним подступиться, оставляя их в своем глубоком тылу. А пора бы ими заняться…