— Ты в порядке? — произнес он.

— Да, все хорошо. Но я беспокоюсь за тебя. Наверное, это так утомительно — каждый раз эти толпы.

— Ну, иногда они действительно досаждают. Но сегодня я предпочту общаться с тобой, а не говорить о них. И теперь, раз уж мы заперты в самом дорогом бутике на этом побережье, я просто обязан что-нибудь тебе купить.

Грейс развернулась и окинула взглядом манекены:

— Похоже, у них тут только нулевой размер. Они вообще рассчитывали на женщин с нормальной комплекцией? Или это специализированный магазин для страдающих анорексией?

— Ты можешь попробовать это опровергнуть, — произнес Марко, хотя в глубине души подумал о том же самом.

Он заметил, как Натали — которой наверняка были бы по размеру все эти платья — оценивающе поглядела на Грейс, и ощутил легкое раздражение. Неужели эта продавщица смеет плохо думать о Грейс? Он поглядел на девушку в упор:

— Не хотите ли помочь моей спутнице выбрать что-нибудь? Кажется, именно за это вам платят.

— Как вам угодно, сеньор Агилар, — произнесла та с вымученной улыбкой. — Как зовут вашу спутницу?

— Я полагаю, для того, чтобы выбрать платье, это знать необязательно.

Марко с удовлетворением отметил, что после их беседы девушка стала относиться к Грейс с гораздо большим уважением.

Проводив их обеих взглядом, он присел на один из мягких диванчиков и взял со столика газету.

Грейс было неуютно оттого, что теперь она чувствовала себя обязанной выбрать платье, хотя на самом деле вообще ничего не хотела. Больше всего ей хотелось снова оказаться наедине с Марко на вилле. Она решила, что обязательно скажет ему, что ей гораздо приятнее проводить время с ним вдвоем, чем куда-то ходить. Но сейчас ей хотелось как-то успокоить его, показать, что все в порядке. В конце концов Грейс выбрала светло-серое платье без бретелек и отправилась с ним в примерочную, которая размерами и обстановкой превосходила ее комнату на родительской вилле. На предложение Натали помочь с примеркой Грейс ответила отказом: ей неприятна была мысль, что девушке просто очень хочется посмотреть, что же такого Марко в ней находит. Особенно учитывая, что он предпочитает брюнеток…

Вспомнив комментарий папарацци, Грейс вновь помрачнела и даже не обратила внимания на то, идет ли ей это произведение дизайнерского искусства. Как, интересно, Марко вообще это выносит? У нее создалось впечатление, что он в принципе не слишком общительный человек и предпочитает уединение, а внимание толпы его вовсе не радует. Получается, он подверг себя этим мучениям ради нее. Но ведь ей совсем не нужна была эта поездка! Неужели он так и не поверил в то, что просто разговаривать с ним для нее приятнее, чем без толку бродить по магазинам?

Грейс была занята завязыванием ленточек на лифе платья, когда у нее в сумке вдруг зазвонил телефон. Она решила, что это, скорее всего, родители, но звонила Сара — менеджер фонда.

К концу разговора Грейс сидела на полу, привалившись к стене, и по ее щекам текли слезы, заливая платье от именитого французского кутюрье, за которое Марко теперь придется платить. В дверь постучали. Грейс ничего не ответила, и вошел Марко:

— Грейс, Натали сказала мне, что ты плачешь. Что случилось?

Грейс шмыгнула носом, вытирая слезы, которые все никак не хотели останавливаться. Сейчас она чувствовала себя маленькой и несчастной и вообще не понимала, что она делает в этом царстве зеркал.

Марко заметил телефон, который она все еще сжимала в руке:

— Тебе позвонили? Ну скажи мне, что случилось, я не могу видеть тебя такой расстроенной!

Грейс медленно подняла глаза и проговорила, стараясь поменьше всхлипывать:

— Помнишь, я говорила тебе о мальчике из приюта?

— Да, Азизи. Ты еще сказала, что это значит «любимый».

— Мне только что позвонили из фонда… Он умер. У него началась сильная лихорадка, и, хотя его отвезли в больницу, ночью он скончался. Ему было всего несколько месяцев… — Грейс снова всхлипнула. — Это так нечестно… Он умер даже раньше, чем начал жить по-настоящему. Помнишь, ты сказал, что он будет счастлив, если будет соответствовать своему имени… А теперь он не сможет…

— No chorar, a meu amor, que o bebe seguro com Deus agora. — Марко даже не сразу осознал, что произнес эти слова на родном языке. Он глядел на рыдающую Грейс, и его сердце разрывалось от жалости. Он погладил ее по волосам.

— Что это значит? — тихо спросила Грейс.

— Не плачь. Он теперь рядом с Господом. — Марко даже не думал, что верит в Господа. Наверное, сказалось католическое воспитание, которое он получил в детстве. Но, переводя свою фразу Грейс, он умолчал о том, что в ней были еще два слова: «Любовь моя».

— Так красиво…

— Я рядом с тобой, Грейс. Я помогу тебе справиться с потерей. Давай поедем домой. Или ты хочешь сначала пообедать?

— Давай лучше поедем… Прости, что я испортила твои планы.

Марко постарался, чтобы его улыбка была естественной:

— Ты ничего не испортила.

Помогая ей подняться, он вдруг ощутил, насколько она стала ему необходима. С ней он был совсем другим человеком. Словно забывал о годах пустоты и одиночества, которое сопровождало его с самого детства. Грейс разгоняла эту тьму одним своим присутствием. Ее имя означает «благодать»… Она и была благодатью, даром Божьим. Марко взглянул на нее, словно впервые увидел.

— Марко, что с тобой? Тебе не нравится платье?

Платье сидело на ней великолепно. Но не оно делало ее особенной. Все было наоборот. Это она делала особенным все, к чему прикасалась.

— Марко, ты в порядке? Ты меня пугаешь!

Повинуясь безотчетному порыву, он схватил ее в объятия. Натали, которая как раз в этот момент открыла дверь примерочной, беззвучно испарилась, стараясь не привлекать к себе внимания.

Натали, как и обещала, провела их к черному ходу магазина — у дверей все еще стояла любопытствующая толпа. Марко и Грейс побежали, и, когда они добрались до машины, оба задыхались. Мигель взглянул на них, пряча усмешку, и рванул с места.

Всю дорогу Марко сжимал ее руку. Грейс старалась держаться спокойно, но слезы то и дело показывались у нее на глазах. Она выделяла Азизи среди других детей с того самого дня, когда работник приюта положил его в ее руки. Она сама его купала, играла с ним, убаюкивала его. И ей было нестерпимо больно, что она не сумела достаточно хорошо о нем позаботиться.

Ей пришла в голову мысль, что в скором времени у нее может появиться собственный ребенок. Но вместо того, чтобы встревожиться, как это происходило раньше, Грейс на мгновение захотела, чтобы так и случилось. Несмотря на слова Марко о том, что он не знает, как это — быть хорошим отцом, Грейс не сомневалась, что именно таким он и станет. Она уже видела достаточно примеров его доброты и заботы. Если бы только он перестал скрывать свои эмоции под ледяной маской…