лицом, что и у девочки на Ньюингтон-авеню. Глаза женщины, испуганные и невыспавшиеся, прикованы к лицу Гарри Эджертона.

– Моя дочь. Вы ее нашли?

Эджертон смотрит на нее, качает головой, но ничего не говорит. Женщина смотрит мимо Эджертона на Черути, затем на пустую дверь.

– Где она? С ней… все хорошо?

Эджертон снова качает головой.

– О боже.

– Мне жаль.

Девочка сдавливает всхлип и падает в объятья матери. Та обхватывает ребенка и отворачивается к стене. Эджертон смотрит, как женщина борется с нахлынувшими чувствами, как она вся оцепенела, как ее глаза зажмурились на долгую минуту.

– Как… – заговаривает молодой человек.

– Ее нашли этим утром, – произносит Эджертон едва слышно. – Зарезанной в переулке недалеко отсюда.

Мать поворачивается обратно к детективу и пытается заговорить, но слова теряются в могучем всхлипе. Эджертон смотрит, как она отворачивается и идет к спальне, где ей протягивает руки другая женщина, тетя жертвы и мать мальчика с хлопьями за столом. Затем детектив поворачивается к открывшему дверь – он, хоть и оглушенный, похоже, все еще усваивает, что ему говорят.

– Она должна приехать в бюро медэкспертизы на опознание. А потом, если это возможно, мы бы хотели видеть вас всех в штабе в центре. Нам теперь потребуется ваша помощь.

Тот кивает, затем исчезает в спальне. Пару минут Эджертон и Черути стоят в столовой одни, не зная, куда себя деть, пока тишину не нарушает истерзанный вопль из спальни.

– Как же я это ненавижу, – тихо произносит Черути.

Эджертон подходит к полкам и берет фотографию двух девочек в розовых бантах и кружевах, чинно сидящих на синем фоне. Сияющие улыбки – «скажите чизбургер». Все косички и кудряшки на месте, как положено. Эджертон показывает фотографию Черути, рухнувшему в кресло.

– Вот, – говорит Эджертон, глядя на фото, – что заводит эту гниду.

Девочка тихо закрывает за собой дверь в спальню. Эджертон вдруг узнает в ней старшую сестру со снимка, который уже вернул на полку.

– Она одевается, – говорит им девочка. Эджертон кивает.

– Как тебя зовут?

– Рейшон.

– И сколько тебе лет?

– Тринадцать.

Детектив снова смотрит на фотографию. Девочка ждет новых вопросов; не дождавшись, уходит обратно в спальню. Эджертон тихо проходит по столовой и гостиной, потом заглядывает на крохотную кухоньку. Мебели мало, вся разномастная, диван в гостиной протерся. Но квартира опрятная и чистая – даже очень. Эджертон замечает, что большинство полок отдано под семейные снимки. К дверце холодильника на кухне приклеен детский рисунок – большой дом, синее небо, улыбающийся ребенок и собака. На стене – распечатанный список школьных мероприятий и родительских собраний. Может и нищета, но не отчаяние. У Латонии Уоллес был дом.

Дверь спальни открывается, в коридор выходит одетая мать в сопровождении старшей дочери. Устало идет через столовую к шкафу в прихожей.

– Готовы? – спрашивает Эджертон.

Она кивает, снимает пальто с вешалки. Ее сожитель надевает куртку. Тринадцатилетка мнется у шкафа.

– Где твоя куртка? – спрашивает мать.

– Наверное, у меня в комнате.

– Ну, иди за ней, – тихо говорит она. – На улице холодно.

Эджертон возглавляет процессию из квартиры, потом наблюдает, как мать, ее парень и сестра втискиваются в «кавалер» Черути для медленной поездки на Пенн-стрит, где в кафельном помещении их уже ждет серебристая каталка.

Тем временем Рич Гарви и Боб Макаллистер на юго-западном краю Резервуар-Хилла устанавливают последние передвижения Латонии Уоллес. Заявление о пропаже ребенка подано семьей 2 февраля около 20:30, двумя днями ранее, но выглядит оно так же, как десятки других заявлений, которые подают в Балтиморе каждый месяц. Бумаги еще не успели дойти до убойного отдела, расследование ограничивалось рутинными проверками районного подразделения по поиску пропавших людей.

Сначала двое детективов направляются в школу Латонии, чтобы опросить директора, нескольких учителей, а также девятилетнюю одноклассницу жертвы и ее мать, которые видели Латонию в день ее исчезновения. Результаты подтверждают заявление о пропаже:

2 февраля, во второй половине вторника, Латония Уоллес вернулась домой из начальной школы Ютоу-Маршберн. Она пришла около трех и меньше чем через полчаса ушла с голубой сумкой, сказав маме, что хочет дойти до филиала городской библиотеки на Парк-авеню, в четырех кварталах от дома семьи. Затем Латония зашла в дом по соседству и постучалась к подруге, чтобы спросить, не хочет ли сходить в библиотеку и она. Когда мать ее не пустила, Латония Уоллес пошла одна.

Гарви и Макаллистер продолжили хронологию в библиотеке на Парк-авеню, где библиотекарша вспомнила девочку в красном дождевике. Она сказала, что та зашла всего на несколько минут и взяла практически наугад несколько книг, не обращая внимания на названия или темы. Подумав, библиотекарша добавляет, что вид у нее был рассеянный или обеспокоенный и перед уходом она задержалась у двери, погрузившись в мысли.

Затем Латония Уоллес ушла с сумкой и растворилась в дневной суете балтиморской улицы, без известных свидетелей. Она отсутствовала еще полтора дня, после чего ее выкинули в том переулке. Куда ее забрали, где она провела больше тридцати шести часов – то есть где находится главное место преступления, – неизвестно. Детективы начнут поиски убийцы Латонии Уоллес, из улик имея практически только ее тело.

С этого Том Пеллегрини и начинает. Он с Джеем Лэндсманом ждет в подвальной прозекторской в бюро судмедэкспертизы на Пенн-стрит, глядя, как медики извлекают из останков Латонии Уоллес голые клинические факты. Сначала все указывает на продолжительное похищение: в желудке жертвы обнаружены полностью переваренные спагетти с фрикадельками, недопереваренные хот-доги и измочаленное жилистое вещество, в котором опознали квашеную капусту. Детектив звонит в школьную столовую и узнает, что на обед 2 февраля подавали спагетти, а дома, перед библиотекой, Латония ничего не ела. Убийца продержал ее живой так долго, что даже покормил последним обедом?

Пока детективы совещаются с медэкспертами в прозекторской, у Пеллегрини крепнут нехорошие предчувствия: Ньюингтон-авеню действительно очистили слишком рано. Как минимум одна улика утеряна навсегда.

Узнав об убийстве девочки, когда детективы уже заканчивали осмотр места, старший медэксперт штата Джо Шмялек примчался из офиса в Резервуар-Хилл после того, как тело уже увезли. Утрачена возможность измерить внутренним термометром температуру тела на месте, что позволило бы Шмялеку сузить время смерти на основе формулы теплопотери в час.

Без этого медэксперту остается отталкиваться только от трупного окоченения (затвердевание мышц) и трупных пятен (затвердевание крови в нижерасположенных участках тела). Но время всех трупных явлений широко варьируется в зависимости от размера, веса и строения тела жертвы, внешней температуры тела на момент смерти и температуры или условий на месте смерти. Более того, в первые часы после смерти трупное окоченение наступает, пропадает, затем снова