Путешествие не радовало Уилсона. Его задействовали в черной работе. Он отлично понимал, с какими опасностями связана роль экспедитора при нелегальных товарах. От этапа к этапу эти опасности будут нарастать и появляться с самых неожиданных сторон. Что угодно может пойти наперекосяк — и наиболее серьезные неприятности таит момент передачи товара. У самого честного партнера могут быть враги, которые всегда рады перехватить его добычу. У чиновников семь пятниц на неделе — сегодня они продажные, а завтра перекупленные или от страха вдруг почестневшие… Словом, до самого Антверпена Уилсону предстояло постоянно рисковать своей задницей.

Да и потенциальный тюремный срок будет наматываться со скоростью его передвижения по морям: контрабанда наркотиков, нелегальная торговля оружием, незаконная перекупка алмазов… Однако цель оправдывала любой риск. Когда хочешь с нуля в одночасье подняться в миллионеры, думал Уилсон, за скорость приходится платить как минимум нервами.

Престарелая «Королева Мраморного моря» особой красотой не отличалась. Она и в лучшие времена имела непритязательно-функциональный вид, а теперь к тому же явно нуждалась в основательном косметическом ремонте. Вся палуба была занята стоящими друг на друге разноцветными контейнерами — каждый размером с коттедж. Заднюю треть судна занимал многооконный капитанский мостик — он высился как огромный белый за́мок над пестрым кварталом бедняцких многоэтажек.

Водитель коротко мотнул головой: «Вываливайтесь!» — и его пассажиры вышли на причал.

У Зеро и Халида было с собой по две сумки: на левом плече — продолговатая, с автоматом, а в правой руке — большая, с личными вещами. Уилсон катил за собой дорогой чемодан. На грязном бугристом причале рядом с обшарпанным судном этот франт на колесиках смотрелся как подозрительная экзотика. Уилсон опустил выдвижную ручку и понес чемодан в руке.

Только на само́м судне они могли оценить действительные размеры контейнеровоза: к капитанскому мостику вела лестница в шесть пролетов. И Халид, завзятый курильщик, испыхтелся, пока они поднялись на самый верх.

На мостике перед дисплеем компьютера, с чашкой кофе, сидел старший помощник. Увидя гостей, он подхватился, с белозубой улыбкой представился и крепко пожал руку Уилсону. Не без труда подбирая английские слова, он объяснил, что за груз и за удобства пассажира отвечает он и со всеми вопросами Уилсон может обращаться к нему.

Зеро задал ему какой-то вопрос на арабском. Старший помощник метнул на него презрительный взгляд, словно впервые заметив Зеро и Халида. «Часа через два», — бросил он на английском и вновь повернулся к Уилсону, единственному своему пассажиру. Зеро и Халид были просто грузом.

Зеро и Халида поселили в одну каюту, Уилсона — в такую же спартански оформленную комнатку рядом. Прилагающиеся к телевизору с видеопроигрывателем кассеты были на турецком. Общий туалет находился в конце коридора.

Размещавший их матрос строго повторил каждому:

— Если нужно в гальюн — идите сейчас, сразу. Потом из кают не выходить. После отплытия к вам зайдут, объяснят наши правила, и вы получите свободу передвижения.

Когда матрос ушел, Уилсон поставил чемодан в угол и еще раз оглядел свою каюту: койка, умывальник, встроенный гардероб, комод, телевизор. От его последней камеры помещение отличалось едва ли не тем одним, что имело окно без решетки.

Уилсон вздохнул и прилег на койку. Контейнеры загружали на борт почти неслышно. Однако Уилсон ощущал спиной какие-то сотрясения всей «Королевы Мраморного моря» — так в тюрьме угадываешь вибрации, когда в другом конце корпуса электроника захлопывает массивные металлические двери.

На корабль Уилсон попал впервые в жизни, и ему было бы интересно пронаблюдать процесс отплытия, совершить экскурсию по судну — заодно и курнуть.

Увы, приходилось лишь бездеятельно ждать. Впрочем, Уилсона это не тяготило: девять лет тюрьмы даже самого нетерпеливого научат никуда не торопиться. Теперь в моменты вынужденного покоя он не испытывал ни малейшей внутренней тревоги — просто размышлял или безмятежно медитировал.

Сейчас он достал из бумажника напечатанную принтером фотографию Ирины и добрую минуту рассматривал ее лицо. Снимок был маленький, чтобы целиком помещаться в кармашке для кредитной карточки. Из опыта Уилсон знал, как быстро постоянные сгибы-разгибы истрепывают дорогие сердцу бумажные сувениры.

Фотографию Ирины он распечатал с сайта украинских невест (по тридцать две девушки на каждой страничке фотогалереи — тридцать две белозубые улыбки, тридцать два кокетливо-томных взгляда).

Уилсон отлично понимал, что все эти женщины ищут отнюдь не любовь с огромной буквы, а просто хотят купить билет в лучшую жизнь. Но возможно, одна из них будет билетом в лучшую жизнь для него самого.

Из сотен однообразных напряженно-веселых мордашек именно Ирина запала ему в сердце каким-то особым выражением лица. Было что-то в глазах, говорящее о глубине и неординарности души. В надежде, что он угадал верно и сердце подсказало ему правильный выбор, Уилсон уже послал два электронных письма украинке с сайта www.ukrainebrides.org. Уплатив небольшую сумму за регистрацию, он получил и нужный адрес, и подробные инструкции, как следует общаться с приглянувшимися кандидатками — чтобы не отпугнуть какой-нибудь неделикатностью. Владельцы сайта не только поставляли информацию о девушках и давали возможность переписываться с ними, но были готовы при необходимости послать к любой курьера с шоколадом или цветами. Они же могли организовать «романтическое посещение» невесты на Украине, а потом и выездную визу для нее — если встреча и личное знакомство не разочаруют.

Предлагался и более необычный, агрессивно-энергичный вариант поиска: клиент покупал «романтический тур» и мог побывать на множестве «ознакомительных встреч», которые происходили во всех больших городах Украины — от Ялты до Киева. В каждой из этих встреч обычно принимали участие пятнадцать-двадцать иностранцев и сотня местных женщин.

Уилсон пытал судьбу традиционным способом: путем переписки. В первом послании он коротко описал себя: хорошо обеспеченный тридцатилетний бизнесмен по имени Франциско д'Анкония, в данный момент занимается импортом-экспортом по всему миру. Ирина тут же отозвалась пространным застенчиво-сбивчивым письмом: работает официанткой в одесском кафе, живет с родителями и двумя сестрами. Бесхитростный стиль и простодушие ответа очаровали Уилсона. Хоть он и догадывался, что причина этой милой безыскусности — плохое знание английского языка, в каждой фразе ему все равно чудилась идущая из души прелестная невинность.

Поэтому его второе письмо напоминало послание давно и пылко влюбленного: он пел дифирамбы Ирининой красоте, уму и сердцу — и прямо говорил о своем желании «перестать метаться по планете и где-нибудь наконец осесть», разделить жизнь с женщиной, которую он будет «любить и холить». Тут он не лгал. После осуществления своей великой идеи он действительно мечтал осесть где-нибудь навсегда и зажить мирком и ладком с женщиной, достойной его нерастраченной любви. Достаточно он помаялся в одиночестве — и добровольно, и вынужденно. Ему хотелось семьи и тихого счастья. Но разумеется, только потом.