А пока что Зеро и Халид мечтали рвануть в Канаду или в Америку — в те самые Аллахом проклятые страны, которые они на словах клялись уничтожить. Симпатичный простак Зеро давно запал на актрису Дженнифер Анистон и обещал оттянуть ее по взаимному согласию уже через месяц после своего переезда в Лос-Анджелес — дайте ему только возможность тряхнуть своими дивными кудрями в Голливуде! Проекты Халида были более основательны. Он вырос в интеллигентной семье: отец инженер, мать фармацевт. Но его родители уже и забыли, когда работали по профессии. Соответственно не было ни денег, ни возможности дать сыну хотя бы минимальное образование. Читать-писать научился — и то хорошо! До того как связать свою жизнь с хакимовским «Союзом», Халид работал носильщиком в аэропорту. На новой работе он успел повоевать в Чечне — где бывший парикмахер, мастак работать бритвой, удалил ему воспалившийся аппендикс на заднем сиденье брошенного обгорелого автобуса. Когда Уилсон прямо спросил Халида, ради чего он связал свою судьбу с «Союзом», тот лишь плечами пожал: «По крайней мере работа».

На третий вечер контейнеровоз стал на якорь в Мраморном море. По обе стороны горели огни Стамбула.

Праздника и жизни добавляло то, что были иллюминированы все мимо плывущие корабли, в том числе и грузовые суда. Одни двигались на восток, к Черному морю, другие — на запад, к Эгейскому.

Уилсону было досадно, что у него нет возможности побывать в городе, мечети и минареты которого так соблазнительно маячили рядом. А в каюте ему теперь не хватало мерной вибрации работающих двигателей.

Наутро Уилсона разбудили крики муэдзина, усиленные и искаженные репродуктором. Возможно, Аллаху они так же режут слух, как и ему. Этот звук не соответствовал благородной старине города.

После завтрака в каюту Уилсона заглянул Хасан. На этот раз он не показывал свои золотые зубы.

— Забастовка порт Стамбул! — уныло сообщил он. — Не будет разгрузка-погрузка.

— И надолго мы задержимся?

— Никто не знать. Может, несколько дней. Хасан принес вам сочувствие.

Делать было нечего, и Уилсон спросил, нельзя ли ему в неурочное время послать электронное письмо «деловому партнеру в Одессе». Хасан не имел ничего против. Прежде чем идти на капитанский мостик, Уилсон зашел к своим телохранителям — сообщить досадную новость. Те только плечами равнодушно пожали — не отводя глаза от экрана телевизора. Арабская станция передавала новости. На экране полицейские, при большом стечении зевак, сажали в машину какого-то арестованного — в темном колпаке, закрывающем всю голову.

— Откуда новости? — полюбопытствовал Уилсон.

— Малайзия, — отозвался Халид. — Опять говорят, что поймали кого-то из «Аль-Каиды».

На экране полицейская машина медленно двигалась через толпу, которая освобождала путь нехотя, будто люди не могли решить, что им делать: навалиться и освободить пойманного или вытащить его из машины и забить насмерть.

Халид поднял голову от телевизора.

— Как кого схватят, — сказал он, насмешливо кривя рот, — так непременно говорят, что он из «Аль-Каиды». Вы посмотрите, сколько полицейских набежало на одного несчастного!

На мостике Уилсон сел за компьютер Хасана и открыл тот электронный почтовый ящик на сайте «Йеху», который они с Бободжоном использовали для секретного общения. Письма были — один спам. Уилсон уничтожил их и вошел в папку черновиков. Увы, ни слова от Бободжона. Уилсон быстро напечатал:

Всё в полном порядке. В порту бастуют. Пожалуйста, сообщи тем, кто меня ждет, что я опаздываю.

Уилсон сохранил черновик и вышел из Интернета. Потом долго стоял на корме и размышлял. На душе было неспокойно. Конечно, задержка не по его вине и изменить ситуацию невозможно. Но если этот Белов в Одессе не дождется его — просто не сможет перестроить свои планы? Куда Уилсону деваться — с двумя сотнями бочек «мелассы» и без украинской визы? Хаким уехал куда-то по делам, и связаться с ним невозможно. Должен, наверное, быть кто-то вместо него — кто способен переиграть дату встречи в Одессе и обеспечить гладкий исход всей операции! Досадно, что они с Хакимом не обговорили подобный поворот событий!

Опоздание в Одессу чревато сдвигом всех дальнейших сроков. Между тем Уилсону необходимо быть в Штатах к началу апреля — и с деньгами. Даже при самом благоприятном раскладе ему нужно чуть-чуть везения и много-много работы, чтобы закончить монтаж установки к двадцать второму июня — ко дню летнего солнцестояния и Пляски Солнца.

Злиться и нервничать было бесполезно — и все равно досада камнем лежала на сердце. И пугала мысль, что таких промедлений, учитывая масштаб операции, может быть множество.

Уилсон мрачно таращился в воду за кормой, где хаотично поплескивали волны. Насчет хаоса — вранье. В мире не существует хаоса — любой разлагается на рациональные составляющие. Уилсон, все поверяющий математикой, мог бы до тютельки предсказать каждый всплеск воды — знай он только силу и направление ветра, кривизну всех берегов всех океанов и скорость всех глубинных морских течений, а также температуру воды и воздуха на всей планете, мощь лунного притяжения, вес этого корабля — и всех кораблей на всех морях, — амплитуду махов всех якорей на свете и еще маленький миллион мелочей…

Где-то в этой формуле мог оказаться и тот шлепок, которым Господь Бог привел мир в движение.

Куала-Лумпур

27 февраля

Занимаясь йогой на полу, Андреа Кэбот видела светящиеся вдалеке башни-близнецы Петронас. Отчаянно современные супернебоскребы были зримым доказательством для любого малайца, что и его стране не слабо́ переплюнуть весь мир — и будущее принадлежит исламу. Человеку с Запада в первый же час пребывания в Куала-Лумпуре кто-нибудь из местных непременно подскажет, что видимые отовсюду в городе башни-близнецы — самые высокие в мире. Про то, что здешнее чудо света выше рухнувших башен нью-йоркского Международного торгового центра, разумеется, тактично промолчат.

Что их разрушили — конечно, сочувствуем, но факт есть факт: наши выше!

То, что башни Петронас были видны из окон виллы ЦРУ во всей своей красе, нисколько не повышало ее цену в глазах Андреа. Скорее, было недостатком, на который не следовало обращать внимания. Башни мозолили глаза и в силу специфики ее работы постоянно напоминали, что если недоглядеть, то будущее будет действительно принадлежать той агрессивной разновидности ислама, которая других религий рядом с собой не потерпит.

Построенные на месте снесенного ипподрома, башни из стали и стекла каждой деталью своей архитектуры воздавали должное исламской традиции. Общее основание башен составляли два наложенных друг на друга квадрата — символическая восьмиугольная звезда. В этом основании находились шестиэтажный торговый центр, рассчитанная на шесть тысяч молящихся мечеть, а также роскошный отель и офисы компаний-гигантов типа «Майкрософт», «Ай-би-эм» и «Блумберг». Среди множества «правоверных» архитектурных особенностей была и такая экзотическая, как писсуары, повернутые в сторону Японии, — дабы мужчины мочились спиной к Мекке.