Искра восхищения пронзила меня насквозь. Как там говорится? Искра, буря, безумие… Иначе, чем безумием, я не могу объяснить то, что сказала:

— Я покупаю его.

— Превосходный выбор! — засуетился торговец. — Просто превосходный! С клеткой или без клетки?

— Без! — решительно заявила я, но сзади раздался строгий голос Девлина:

— С клеткой, милостивый кяри! Разумеется, с клеткой и всеми магическими путами!

— Я дам вам настойку млечного сока, с ней надёжнее, дорогой кяари! — поклонился торговец. А Девлин посмотрел на меня, прищурившись:

— Вас нельзя оставить без внимания, ведь так, милостивая ари? Если не дикий котёнок, то дикий раб! Я никак не могу понять — это склонность к эпатажу или ваше природное упрямство?

— Девлин, — удивилась я, — ты что, меня ругаешь?

— Что вы, ари Анна! Я бы никогда не посмел!

В его голосе явно чувствовалась издёвка. Я решила сыграть в капризную принцессу:

— Тогда плати. Или у нас нет денег?

— Деньги есть, милостивая ари, — он поклонился, обернулся к торговцу: — Милостивый, сколько стоит этот наложник со всеми… приблудами?

— Наложник — двадцать пять феллеров, плюс клетка десять, плюс магические путы шесть феллеров… Ах да, настойка двадцать семь пексов! Итого: сорок один плюс два… и семь… округлим до сорока четырёх феллеров.

— Сколько-о? — протянул Девлин, округлив глаза, как торговец округлял сумму. — Да хорошего, ласкового и миленького кяэрри можно купить за десять феллеров! Милостивая ари, вас хотят надуть, пользуясь тем, что вы не знаете наших цен!

Я взглянула на парня, висевшего в путах на столбе. Лицо его было каменным, но ноздри раздувались, а глаза полыхали ненавистью. Держу пари, что он рождён не здесь, не в этих землях, и знать не знает про гаремы. Представляю, каково ему быть связанным! Про физическую боль говорить не будем. А вот боль душевная… Она словно пронзает меня, его боль! В самое сердце.

— Милостивый кяари, вы же понимаете, какой успех ждёт вашу мудрую ари, когда все узнают, что в её гареме ТАКОЙ экземпляр!

Я должна его освободить. Всё, больше никакой лирики.

— Девлин, дорогой мой! Мне показалось… Ну, наверное, я ослышалась… Нет, ты всё-таки меня ругаешь!

Он сдался мгновенно. Видимо, вспомнил, что я принцесса. Махнул рукой и полез за пояс. Ворчал, правда, при этом что-то вроде «Разоримся, как есть разоримся!» А я словно очень устала, потому что почувствовала — ноги не держат. Поискав рукой опору, нашла руку Дайго. Торговец внимательно пересчитал золотые и серебряные монеты, которые высыпал в его ладонь Девлин, и, довольно крякнув, махнул рукой куда-то. Тотчас принесли клетку — здоровенную бандуру — и поставили на подиум. Тщедушные кяри вооружились двумя… чем? Чем-то между ухватом и щипцами. Схватили железными полосами за горло с двух сторон и тянули на себя, а третий в это время отвязывал невольника от столба.

Как дикого зверя, ей-богу!

Но он же человек!

Не в силах больше смотреть на это непотребство, я отвернулась и столкнулась нос к носу с девушкой в роскошном тёмно-зелёном платье и тёплом плаще, подбитым серебристым мехом. У девушки были светлые кудри, серые глаза и очень красивое личико. Оглядев меня с ног до головы, она воскликнула:

— Так ты купила его?!

— Купила, — ответила удивлённо, но с достоинством. Девушка прищурилась и щёлкнула пальцами. Тотчас из-за её спины выглянул толстенький пузатый блондин среднего возраста и поклонился нам обеим, степенно сказал:

— Позвольте представить милостивую ари Эверли, хозяйку города Ваэлла!

— Очень приятно, — ответила я. — Меня зовут Анна.

— И где же тебя воспитывали, ари Анна? — ехидным голоском поинтересовалась Эверли. — Точно не в гареме, там детей обучают хорошим манерам!

— А что я такого сказала?

Если с Маргой я чувствовала себя на равных, то эта пигалица явно задирала нос. Фу ты ну ты, ножки гнуты, как любила говорить моя бабушка. Целая хозяйка города с ярмаркой! Так и мы не пальцем деланы! У нас тоже есть город! С гномом, между прочим!

Девлин появился рядом, поклонился низко и сказал, не разгибаясь:

— Прошу меня простить, милостивая ари Эверли, всё это по моей вине! Я не успел ознакомить ари Анну с правилами этикета.

— Да, кяари, это твоя вина, — рассмеялась Эверли. — Был бы ты моим слугой, я бы велела тебя наказать.

Она взглянула на меня и как бы между делом осмотрела Тиля и Дайго — очень внимательно. В глазах её зажглось любопытство, и девушка предложила:

— Если у тебя есть время, быть может, ты окажешь честь и отобедаешь со мной в трактире?

Витиевато, вежливо. Но я-то знаю, что новой знакомой просто хочется материала для сплетен. Я ей его дам. Но сначала…

Твёрдым шагом я подошла к подиуму, вскарабкалась на него по ступенькам. Тиль бросился поддержать, Дайго вмиг оказался рядом со мной, рукой отстранил кланяющегося торговца. А я прошла прямо к клетке. Моего нового наложника уже привязали внутри — сидя, руки к ногам, а ноги к решётке. На шее его затянули ремень, тоже привязанный к железному пруту. В общем, получился БДСМ. Мужчина смотрел в пол, в одну точку, не моргая. Его натянутые мускулы мелко дрожали.

Не знаю, как они могут так относиться к наложникам, а я не собираюсь потом лечить кое-кого от гриппа и пневмонии.

— Откройте клетку, — велела торговцу. Он в глубоком поклоне передал мне ключ на шнурке. А, ну да. Я же хозяйка. Открыв ключом висячий замок, распахнула дверцу, вошла, нагнувшись.

— Драгоценная… Что вы делаете?! — с ужасом прошептал Дайго. — Это опасно!

— Он привязан, — жёстко ответила я. — Не укусит.

Сняв плащ, укутала наложника как можно тщательнее и закрепила ткань зажимом у горла. Получила от него взгляд, полный презрения, и только головой покачала. А потом вышла, улыбнулась ари Эверли:

— Вот теперь можно и отобедать.

— А ты бесстрашная, Анна, — оценивающим тоном протянула Эверли. — Вот так в клетку к дикарю…

Я только плечами пожала. Дикарь, дикарь… Ещё неизвестно, кто тут дикий. Сказала мило:

— Бестрашная? Нет, не замечала. А что подают в трактире? Я не пробовала ещё много здешних блюд.

— О, наша кухня лучшая в этих землях, — Эверли протянула мне руку. — Пойдём, я угощаю.

Я взялась за подставленный локоть, и мы медленно пошли назад между рядов к выходу с ярмарки. Вокруг площади были дома, почти как у нас в городе, а в глубине двора высился один — двухэтажный. Двухэтажный, Карл! Наверное, единственный во всех этих землях! Остальные были маленькими, в один этаж. С любопытством я разглядывала его, а Эверли гордо заметила: