— А разве ты сам не видишь? — удивился Мафей.

— Да я никогда не смотрел. Я-то просто все о нем знаю… Кантор, а ты что молчишь?

— Спрячь его где-нибудь, — сказал Кантор, не отводя глаз от рисунка. — Чтобы его никто никогда не увидел. И никому не говори.

— Это так важно? — удивился Мафей и погасил шарик. — Хорошо. Не скажу. Давай, я спрячу.

— А подари мне, — попросил Пассионарио. — Кантор, можно я их себе возьму? Я никому не покажу, только Амарго.

— Ты что, полный придурок? — рассердился Кантор. — Чтобы Амарго мне за это яйца оторвал?

— За что?

— За то, что я засветился. Ему же не докажешь, что не виноват… Хотя, впрочем, если ты с ним помиришься, то показывай, потерплю… — он весело хихикнул. — За короля и отечество…

— Разумеется, — пообещал идеолог. — Если не помирюсь, то и показывать не буду. Ну что, пожелать тебе спокойной ночи, или это будет звучать, как издевательство?

— Постой, — спохватился Кантор. — А ты когда видел Шеллара, заглядывал в него?

— Не помню, — пожал плечами Пассионарио. — А что?

— Да мне интересно, что же это у него за свет такой.

— Не припоминаю. Может, еще как-нибудь увижу, посмотрю.

— Тогда и тебе спокойной ночи, — усмехнулся Кантор и кивнул Мафею. — Мне к Ольге. А вы общайтесь… господа эльфы.

Ольга поставила на полку последнюю чистую тарелку и с облегчением плюхнулась на табурет.

— Теперь можно и закурить. Терпеть не могу мыть посуду.

— Я догадывался, — усмехнулся Жак, вытирая руки полотенцем. — Потому и остался тебе помочь. А то бы ты ее так и оставила, поскольку хозяйственное настроение у тебя закончилось.

— Закончилось, — согласилась Ольга. — Но посуду я бы все равно помыла. А то даже неудобно, вечно как Диего приходит, у меня в доме полный бардак.

— Да он у тебя всегда, — засмеялся Жак. — Я имею в виду, бардак у тебя всегда, кто бы к тебе ни приходил. В субботу тут у тебя убирался лично его величество.

— Здесь был король? — ужаснулась Ольга, вспомнив, в каком виде оставила квартиру, собираясь на битву. — В этом свинюшнике?

— Ага, — довольно ухмыльнулся Жак. — Они с Элмаром ждали здесь твоего Диего, чтобы с ним потолковать о делах, и заодно немного прибрали тут у тебя. Его величество сложил в шкаф твои вещички, а его высочество помыл часть посуды. Причем он был страшно возмущен, что король сподвигнул его на такое низменное занятие, и заявил, что в следующий раз возьмет с собой пару слуг.

— Ой, стыдобища… — Ольга немедленно представила себе, как его величество с любопытством изучает покрой ее кружевного лифчика, который, это она точно помнила, валялся на столе вместе с чулками.

— Что, вещички были интимного характера? — хихикнул Жак. — Да ладно, что ты, короля не знаешь? Он, наверное, еще и изучил, как они сшиты и из чего сделаны. Ему страшенно понравилось, он даже задумался, как бы ввести это дело в моду среди своих придворных дам. Хотя, впрочем, теперь это уже, наверное, не актуально, раз он женится.

— Жак, а на ком он женится? — спросила Ольга, которая всерьез опасалась выслушать еще одно предложение от его величества, на этот раз на полном серьезе, и теперь уж точно обидеть его повторным отказом.

— Откуда я знаю? Он еще сам не знает, и, кстати, в полной растерянности по этому поводу. Сегодня, к примеру, страшно сокрушался, какой он лопух, что прозевал тебя. Купился на всю эту фигню насчет проклятия, уши развесил, а теперь поздно локти кусать, ты вроде как не свободна. Ольга, а у тебя с этим знойным кабальеро — насколько серьезно?

Ольга пожала плечами.

— Это зависит от того, насколько у него серьезно со мной.

— Ну ты даешь! — удивился Жак. — Ты еще сомневаешься? Ты вообще знаешь, что он только из-за тебя ввязался в сомнительную авантюру его величества с побоищем на банкете? Где его чуть не убили, кстати? Он пошел туда только потому, что его попросил Элмар, а он твой друг. А не будь Элмар твой друг, послал бы его наш мистралийский товарищ куда подальше вместе с его величеством и их хитрыми комбинациями. Но вообще-то речь шла не о том. Ты-то сама как к нему относишься?

— Хорошо, — кратко ответила Ольга, не желая вдаваться в подробности. Кому какое дело, что между ними есть и чего нет. Кому какое дело до того, как она ждала его эти три дня, каждый день и каждую ночь, и понедельник, и вторник, и среду, хотя и знала, что он должен приехать только в пятницу… И как страшно даже подумать о том, что завтра он уедет, как всегда, рано утром, подхватившись спросонок, хватая свои вещи впопыхах и крича, что он проспал и опаздывает, и опять пропадет почти на луну… а то и насовсем. Может ведь быть и такое.

— А насколько хорошо? — не отставал Жак. — Вот, к примеру, меня беспокоит вопрос: если с ним что случится, ты не решишь в очередной раз, что сказка кончилась… и тому подобное?

— Прикуси язык! — потребовала Ольга, по-прежнему не желая признаваться, что проницательный королевский шут очень точно попал по самому больному месту, безошибочно угадав именно то, чего она больше всего боялась. — И не смей больше говорить таких вещей! А напоминать мне о сказке, которая кончилась, некрасиво и… жестоко.

— Извини, — вздохнул Жак. — Может, конечно, и жестоко, но, боюсь, актуально. А то я вижу, ты как-то скисла, несмотря на то, что к тебе приехал твой возлюбленный, да и вообще мы очень мило посидели. Или просто ты впервые с ним пообщалась на трезвую голову, и он тебе разонравился?

— Я что, по-твоему, алкашка какая-то? — обиделась Ольга. — Почему это он должен мне разонравиться? Потому, что он не нравится тебе?

— А кто сказал, что он мне не нравится? Вовсе нет. Это раньше я его немного побаивался и… как бы это сказать… не мог понять, как вы с ним общаетесь, когда не трахаетесь. Мне как-то странно было, что у вас нашлось общего, потому как полагал, что единственное, о чем с ним можно поговорить — это о восемнадцати способах перерезания глоток и об арбалетах с оптическим прицелом. Но когда я сегодня услышал, как они с Элмаром на полном серьезе завелись сравнивать классическую поэзию с современной, я тут же понял всю глубину своей ошибки и устыдился.

— Устыдился? — засмеялась Ольга. — Ты? А так бывает? Кстати, а почему Элмар такой замороченный и даже пить не стал? Он не заболел, случайно?

— Да что ты, с какой бы это радости он вдруг заболел. Замороченный он потому, что король сваливает на него все дела, которые не в состоянии делать сам… А как Элмар в них разбирается, сама знаешь. Сегодня жаловался, что министр просвещения приволок ему кучу отчетов, а он в них ничегошеньки не понял и принял, не читая, а завтра ему наверняка от короля попадет за это. А казначей по три раза на день достает его просьбами сделать ревизию и проверить его бухгалтерские документы, пока король не встал и сам не проверил.