Михаил не ожидал от Яна столь бурного отпора и к тому же был слегка оглушен ударом о стену, поэтому среагировал не сразу. Но уже в следующий миг его глаза сверкнули серебром, и он отшвырнул Яна так, что тот пролетел через весь коридор до самого окна и врезался затылком в мраморный подоконник. Камень треснул. У обычного человека наверняка треснула бы и голова, вернее, она просто разлетелась бы на куски, как переспелый арбуз, и уж точно — у человека была бы сломана шея… Впрочем, Ян, похоже, и сломал шею: голова его запрокинулась слишком резко, явственно послышался хруст позвонков.

Аня завизжала.

Михаил пролетел по воздуху вслед за отброшенным противником и упал на него, безостановочно нанося удары и мешая исцелиться. Но Яну удалось оттолкнуть Михаила и одним движением вскочить на ноги. А потом он снова набросился на врага. Сцепившись, они покатились по полу, шипя, как два разъяренных уличных кота.

Аня никогда еще не видела такой драки. Таких сокрушительных, таких стремительных ударов. Она не могла понять, как можно выжить в подобной потасовке.

А кончилось все так же внезапно, как и началось.

Потому что в драку вмешался сам Князь.

Сейчас Прозоровский уже не выглядел умиротворенным и утонченным; его глаза от ярости горели зеленоватым огнем, лицо было бледно, зубы оскалены, длинные острые клыки обнажены. Воздух вокруг вдруг сгустился, зазвенел, и Аня кожей ощутила, как он наполняется силой. Все волоски на ее теле поднялись дыбом, как будто она оказалась в сильном электростатическом поле. Одним движением руки Князь расшвырял обезумевших от ярости противников в разные стороны. Ему даже не понадобилось к ним приближаться.

Непостижимо, как в таком худощавом теле может концентрироваться такая мощь! Князь сжал кулаки, как будто стискивая обоих нарушителей спокойствия за горло; на их лицах отразились боль и ужас, тела скрутило от невыносимой боли… а потом тела стали изменяться. Кожа стремительно высыхала и истончалась, обтягивая кости, глаза и губы ввалились, за несколько секунд оба превратились в живых мумий. Князь как будто высосал из них жизненную энергию.

Аня испугалась, что он не остановится, пока не вычерпает их до донышка.

Но Князь остановился. Разжал пальцы, и два обессиленных тела, похожих на скелеты, замерли на полу без движения.

— Вон из моего дома, — тихо, но очень отчетливо произнес Князь. Его лицо приобрело прежнее выражение, снова стало почти человеческим. — И не сметь являться мне на глаза.

Аня вышла из ступора, только когда Князь удалился. Все еще перепуганная насмерть, она кинулась к Яну.

Ян выглядел ужасно. Как жертва голодомора. Как зомби, выбравшийся из склепа.

— Ян, тебе очень плохо? — пролепетала Аня. — Ты слышишь меня?

— Все хорошо, — пробормотал Ян и — о счастье! — даже сумел подняться, опираясь на ее руку.

— Чем тебе помочь?..

— Ничем.

Ян на мгновение закрыл глаза, будто прислушиваясь к чему-то внутри себя, а когда снова посмотрел на Аню, его взгляд стал более осмысленным, и он смог выпрямиться, больше не наваливаясь на нее всем телом.

— Не бойся, — проговорил он, — я смогу восстановить силы. Отведи меня к машине. Боюсь только, тебе придется самой сесть за руль.

Уходя, Аня не удержалась и взглянула в сторону Михаила. Тот тоже не остался без помощи. Варвара и еще кто-то из вампиров хотели помочь ему подняться, но Михаил оттолкнул их руки. И встал сам. Он не нуждался ни в чьей поддержке.

На один миг они снова встретились взглядами. Михаил, как и Ян, был похож на оживший скелет, обтянутый кожей, но смотрел нахально и иронично. Да еще и презрительно усмехнулся. И Ане очень захотелось, чтобы Михаил не увидел в ее глазах страха.

… Той ночью Аня впервые заботилась о своем Мастере. Она хотела отблагодарить Яна, ведь он пострадал, защищая ее от наглеца, и уговорила его позволить ей привести для него добычу. Все прошло как по маслу: она завела разговор с двумя праздношатающимися студентами, заворожила их и привела в дом. Она хотела, чтобы Ян покормился от обоих — ведь ему нужно восстанавливать силы, но тот ответил, что ему вполне хватит одного, и второго отдал Ане. После насыщения Аня отвела парией в скверик неподалеку и оставила на лавочке: через несколько минут они придут в себя.

Когда она вернулась домой, Ян лежал в своей комнате на кровати. Выглядел он намного лучше, хотя и был еще очень слаб. Аня присела рядом и коснулась ладонью его щеки. Кожа Яна была холодной и сухой, как пергамент.

— Он ведь мог убить вас, — прошептала она, — и тебя, и Михаила. Мог, правда?

— Мог, — согласился Ян, — Но не стал бы. Князь просто наказал нас… и, говоря по правде, справедливо. Не следовало устраивать драку в его доме. Но я не сдержался.

И Ян улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Я так испугалась, — всхлипнула Аня. Легла рядышком и обняла его. — Никогда еще мне не было так страшно. Думала, он убьет тебя. И я останусь совсем одна. Не представляю, как бы жила тогда. Наверное, я бы умерла.

Ян погладил ее по голове.

— Не умерла бы. Каждый вампир болезненно переживает смерть своего Мастера, но не умирает после его кончины. Иначе на Земле, пожалуй, не осталось бы ни одного вампира.

— Я не об этом, Ян… Мне кажется, я не смогла бы без тебя жить. Мне было бы слишком одиноко.

Она приподнялась на локте и посмотрела ему в глаза. Он грустно улыбнулся:

— Скоро рассветет. Боюсь, этот день я продрыхну мертвым сном. Так же, как и ты, мой Птенец, чтобы восстановить силы.

— Можно, я останусь с тобой? — попросила Аня. — Не хочу уходить.

— Оставайся.

Аня стянула тесные джинсы и улеглась рядом с Мастером, накрыв его и себя одним одеялом. Глаза слипались, но открывающиеся возможности не давали уснуть. Солнце встало из-за горизонта. Даже в кромешной тьме Аня почувствовала его приход. Сердце ее остановилось, и она умерла — чтобы снова пробудиться к не жизни, когда солнце уйдет.

…В тот солнечный день в маленьком городке на юге Германии казнили ведьму. Ведьму звали Ульрика Цуммер. Люди, собравшиеся на площади вокруг костра Ульрики, считали ее наложницей Сатаны.

Но на самом деле все ее несчастья начались из-за того, что Ульрика любила ангела. Темного ангела с остроконечными крыльями.

Она всегда была особенная, совершенно особенная и внешне, и складом души. Отчего-то в городке совсем не было похожих на Ульрику девушек. Все местные девицы, как благородные, так и не очень, отличались гренадерским ростом, почти мужской силой и обилием мяса на крепком костяке. Так что Ульрика выделялась прежде всего внешностью. Уже к тринадцати годам стало ясно, что ей суждено выйти замуж за богача. Только богач может позволить себе такую роскошь, как маленькая хрупкая жена, совершенно не приспособленная для тяжелого труда по дому или в лавке. Ее и воспитывали, как будущую госпожу. Единственную из всех сестер отдали учиться в монастырский пансион. Родители взяли на себя такие расходы в надежде на будущую богатую родню.