С трудом приходя в себя после сладкой ласки, он приоткрыл глаза, осознавая, где находится.

Они стояли прямо перед главным входом королевского дворца Зохаида, сравнимым в своем величии со знаменитым Тадж-Махалом. Над строительством этого великолепного здания в середине семнадцатого столетия трудились тысячи ремесленников и строителей. Рашид провел здесь лучшие годы с восьми до двадцати лет в компании Хайдара и Джалала. Но десять лет назад все закончилось.

Амджад махнул рукой в сторону удаляющейся Лейлы:

— Ты только кажешься умным или таков на самом деле? Ты пришел к Лейле, когда посчитал себя наконец достойным ее? Ты хотя бы представляешь себе, какое она чудо? Дочь горгоны Медузы и Нарцисса должна была стать хищницей, пожирающей мужчин, а не чуткой, доброй, самой чувствительной девушкой на земле.

— Именно об этом я думал, прежде чем твое самовлюбленное, раздражающее эго не нарушило наше уединение.

— Самовлюбленное, раздражающее эго? Красиво сказано… — Неожиданно Амджад похлопал его по спине. — Так как тебе это удалось?

— Не накинуться на тебя с кулаками после всех гадостей, которые ты наговорил Лейле? Ты до сих пор дышишь только из-за того, что мне от тебя кое-что нужно.

— И все же ты мне нравишься. — Амджад снова похлопал Рашида по спине. — Наверное, из-за того, что Лейла любит тебя. Я знаю эти симптомы. Моя Маарам смотрит на меня и ведет себя в моем присутствии так же.

— Видимо, настала эра чудес.

Амджад рассмеялся:

— Я так и не понял до сих пор, почему Маарам полюбила меня. Но что касается Лейлы, раньше мне казалось, я знаю причину. Я считал, все дело в твоей недосягаемости. Теперь ты весь в ее власти. И ничего не изменилось. Как смог заинтересовать ее мужчина, подобный тебе?

— Если ты о моем шраме…

— Да брось ты. Он лишь придает тебе шарма. И еще доказывает, что ты — человек, а это важно, учитывая то, что многие в этом сомневались. Дело не в том, кто ты снаружи. Дело в том, кто ты внутри. Ты — суровый, грубый, непостоянный сукин сын. Не пойми меня неправильно, это мне в тебе и нравится. Но как наша Лейла — искристый лучик солнца — могла на тебя запасть?

— А что нашла Маарам в тебе?

— Мы с ней похожи. Если не учитывать черты, которые видят окружающие, у нее, как и у меня, пытливый ум и острый язык. Лично я не верю в то, что противоположности притягиваются.

— Мы с Лейлой — не противоположности. У нас тоже много общего. Она, как и я, фактически выросла без родителей. Как и я, она всю свою жизнь чувствовала себя чужой среди своих. Как и я, она чувствует на себе вину за чужие преступления и наказывает себя за это.

— Преступления ее матери и твоего опекуна, да? Теперь я начинаю понимать. — Амджад пристально посмотрел в глаза Рашида. — Итак, каков твой план на самом деле?

Неужели Амджад все еще подозревает его? Даже теперь, когда плана у него нет?

— Я планирую посвятить свою жизнь служению Лейле, заботе о ней и ее благосостоянии.

— Но не любви к ней? Эта часть важна женщинам больше всего.

— Ты влюблен, Амджад. Посмотри и скажи, видишь ли ты симптомы этого чувства у меня?

Амджад расхохотался:

— Еще бы. Но ты против произнесения нужных слов?

— Они не могут описать того, что я чувствую к ней.

Амджад кивнул:

— Знаю. И ты будешь придумывать все новые и новые слова, чтобы выразить то, что чувствуешь. Но только эти простые слова, наполненные правдивыми эмоциями, смогут выразить то, что ты чувствуешь к своей возлюбленной. Поэтому прими мой совет: не затягивай с их произнесением. Или когда ты в конце концов решишься, в них могут уже не поверить.

Рашид пораженно воскликнул:

— Так ты даешь мне романтический совет?!

— Это все ради кузины, которая была единственным источником радости в этом мрачном склепе, называемом дворцом, в течение долгих двадцати лет. Давай, можешь уже падать передо мной ниц.

Взглянув на Амджада так, словно ожидает от него подобного благолепия, Рашид сказал:

— Я попросил тебя собрать совет клана Аль-Шалаан для принятия решения по поводу моей просьбы отдать мне Лейлу.

— Похоже, ты застрял в мифах и легендах пустынных королевств. Совет, говоришь?

— Но это ведь традиция вашего клана.

— Традиция — ерундиция. Я — король Зохаида, приятель. Я играю в шахматы с членами совета. Они готовы прыгать через скакалку, если я попрошу их об этом.

— Значит, решение принимаешь ты. Черт. Говори, что я должен делать.

Амджад покрутил пальцем у виска Рашида:

— У тебя осталась хоть капля чувства юмора?

— Неудивительно, что твоя бывшая жена пыталась от тебя избавиться.

— И тогда мне особо нечем было похвастаться. Представь себе, что она сделала бы теперь.

— Наверное, застрелила бы тебя.

— Ты этого тоже хочешь?

— Я уничтожу любого, кто станет на пути между мной и Лейлой.

— Ты добавишь меня в список врагов? Поставишь в очередь после Хайдара и Джалала?

— Встанешь между нами — получишь место во главе списка.

Амджад приблизился к нему вплотную:

— Думаешь, сможешь меня одолеть?

— Я не думаю. Я уверен. И когда я закончу, от тебя мало чего останется. Ты сам знаешь.

Амджад грубо расхохотался:

— И он выигрывает призовую куклу!

— Клянусь, Амджад. Если ты не прекратишь паясничать, некому будет говорить «Да здравствует король!».

— Послушай, Рашид. При первых признаках того, что ты пытаешься подлизаться ко мне, я бы выкинул тебя отсюда. Но ты пригрозил мне расправой, и, кажется, я очарован. Расслабься. Ты прошел испытание. Давай сделаем вид, что мое мнение все же имеет значение.

Рашид заметно напрягся:

— Ты же сам сказал, что твое слово здесь — закон?

— Это так. Но вскоре ты станешь королем беспокойного, но бесспорно необходимого нам в союзниках Азмахара. И станешь моим постоянным партнером на политическом ложе. И я хочу видеть в тебе союзника.

Этого Рашид никак не ожидал. Амджад высказал свою уверенность в том, что королем станет он. Что за игру он затеял?

— Странно, что ты даже рассматриваешь мою кандидатуру, учитывая то, что два других кандидата — твои братья.

— Хайдар и Джалал могут стать достойными королями. Но их сердца для этого не предназначены. В отличие от твоего. Поэтому большинство голосов достанутся тебе.

— Но без твоей поддержки я не значу ничего. А у них она есть.