Гильда сразу подумала о сэре Хэмфри и невольно передернула плечами.

— Завтрашний прием устраивается не для меня, — сказала она. — Прошу вас, приглашайте только тех, кого будет рапа видеть крестная — и вы, конечно.

— Какая неожиданная скромность!

К удивлению маркиза, от этих слов Гильда вспыхнула.

Чтобы скрыть смущение, она поднялась.

— Вы намекаете, что мне пора? — спросил маркиз.

— Я подумала… что у вас, должно быть, еще очень много дел.

— Вы так и не ответили на мой вопрос, Элоиза. Почему вы избегаете меня?

— Это не то, что… вы думаете… уверяю вас! — пробормотала Гильда.

— Тогда — что?

Гильда отчаянно пыталась подобрать слова, но тщетно.

— Я не люблю, когда мне так настойчиво задают один и тот же вопрос, — выдавила она наконец.

— Мне любопытно, — отозвался маркиз. — Если люди начинают вести себя непредсказуемо, я должен докопаться до причины.

Мысль о том, что она поставила маркиза в тупик, позабавила девушку.

— До этих ваших слов, — сказала она, — у меня было такое чувство, что вы в состоянии решить любую задачу, с которой вам приходится сталкиваться.

Маркиз невольно вздрогнул: несколько часов назад именно эти слова говорил ему лорд Хоксбери. Складывалось впечатление, что Элоиза обладает способностью видеть и слышать на расстоянии.

Ему вдруг пришла в голову мысль, что прежде Элоиза никогда не понимала мелькавших в разговоре французских слов.

В высшем свете давно вошло в моду перемежать родной английский французскими или итальянскими словами, или даже целыми фразами.

Маркиз прекрасно владел обоими языками, однако мало кто из знакомых ему женщин мог похвастать тем же.

Он решил устроить Элоизе нечто вроде проверки и как бы между прочим произнес по-французски крылатую фразу, которая переводилось как «Знание — опасное оружие, если им владеет невежда».

Гильда коротко рассмеялась и ответила на прекрасном французском:

— Ну вот, теперь вы пытаетесь меня поймать. Хотели проверить, мсье маркиз, не хвастаюсь ли я насчет Руссо?

У маркиза не осталось и тени сомнения, что его собеседница знает французский безупречно.

— Именно! Но теперь мне бы хотелось принести свои извинения за то, что сомневался в вас, — сказал он.

— Да вы просто обязаны это сделать! Но позвольте полюбопытствовать, откуда вы сами так прекрасно знаете этот язык, если, конечно, вы не являетесь поклонником Наполеона?

— Многие наши дамы, посетившие Париж, — сказал маркиз, — находят, что Бонапарт весьма яркая личность. Они не перестают делиться с другими, с какой роскошью их принимали в Тюильри. Вам бы хотелось побывать в Париже вместе с крестной, когда она будет лучше себя чувствовать?

— Конечно нет! — воскликнула Гильда так резко, что ее голос зазвенел. — Я считаю Бонапарта чудовищем! Он причинил народам Европы столько страданий, что порядочный человек никогда не подаст ему руку!

Маркиз был изумлен.

До сих пор ни одна дама из числа его знакомых не проявляла интереса к войне, разве что если дело касалось перебоев с поставками шелка для нарядов и отсутствия на балах красавцев военных.

— Я видела демобилизованных солдат, которые возвращались домой калеками, без рук, без ног, — продолжала Гильда, понизив голос. — Это так жестоко! Так страшно! Многие погибли совсем молодыми, еще не начав жить.

Маркиз стоял, словно оглушенный, не в силах произнести ни слова. На глазах у Гильды появились слезы, но она продолжала:

— Страдают не только люди. Отец рассказывал мне, как ужасно кричат раненые лошади, как их оставляют истекать кровью, подвергая медленной, мучительной смерти. Они не способны понять, почему люди так поступают. А как объяснить животным, почему их жизни обрываются так бессмысленно?

По щекам Гильды побежали слезы. Не желая демонстрировать перед маркизом слабость, она незаметно смахнула их тыльной стороной ладони.

Прежде чем он успел как-либо отреагировать, она сказала:

— Мне нужно идти к крестной. Благодарю вас… милорд, что взяли на себя… заботу… о празднике для нее. Рассчитывайте… на меня, если… понадобится какая-либо… помощь.

С этими словами, не сразу слетевшими с ее уст, Гильда повернулась и быстро вышла из комнаты, оставив оцепеневшего маркиза в одиночестве.

Маркиз возвращался домой после званого обеда, который показался ему весьма полезным времяпрепровождением. Дело в том, что все присутствующие оказались политическими деятелями, и за столом обсуждалась одна тема: отношения Англии и Франции. Сейчас маркизу это было просто необходимо.

Когда он собирался войти в библиотеку. его догнал секретарь, держа в руке какой-то список.

— Что это у вас, Каррингтон? — спросил маркиз.

— Думаю, милорд, вам будет интересно взглянуть на список гостей, подтвердивших свое участие в сегодняшнем приеме, — ответил мистер Каррингтон. — Боюсь, желающих оказалось намного больше, чем вы предполагали.

— Я так и думал, — сказал маркиз, словно обращаясь к самому себе.

Рассыпая приглашения, он был уверен, что мало кто откажется от возможности повидаться с леди Ниланд.

Все, с кем он советовался относительно предстоящего приема, одобрили идею.

Маркиз взял список из рук секретаря и еще раз пробежал его глазами. Он похвалил себя за то, что предусмотрительно пригласил нескольких молодых людей, поклонников Элоизы.

Он знал, что они, как обычно, будут весь вечер развлекать ее танцами и комплиментами.

И тем не менее он сделал это не только из желания доставить Элоизе удовольствие. Он преследовал вполне конкретную цель.

Маркиз был озадачен тем, как сильно изменилась Элоиза за последние два дня, и хотел посмотреть, как она будет вести себя с другими мужчинами, оказывавшими ей всяческие знаки внимания.

Прежде Элоиза открыто флиртовала со своими поклонниками и старалась делать это так, чтобы маркиз не мог не заметить, какое восхищение она вызывает у его соперников.

Па последнем же балу девушку было не узнать. Она разговаривала с партнерами по танцам спокойно и деликатно, а от наиболее напористых пыталась избавиться как можно быстрее.

«Что случилось? Откуда такая внезапная перемена? — не в первый раз задавал себе маркиз один и тот же вопрос. — Или это просто новый способ заставить меня обратить на нее внимание?»

Маркиз считал, что он прекрасно знает правила игры и без труда может сказать, что кроется за тем или иным поступком.

Но Элоизе удалось заставить его усомниться в этой его способности. Она продолжала избегать маркиза даже тогда, когда у нее была прекрасная возможность быть с ним. Это заставляло его терзаться в поисках удовлетворительного объяснения.