Гэбриэл прислонилась к его плечу.

– Означает ли это, что ты рассчитываешь переспать со мной?

– Не рассчитываю, а надеюсь, – резко сказал он. – И уж во всяком случае, не сегодня. Я не могу допустить, чтобы ты подумала, будто я был готов наброситься на тебя сразу же, как только твои родители уехали. И не думай, будто мысль заняться с тобой любовью не приходила мне в голову с первого же момента нашей встречи. Только вот в чем загвоздка. Ты – дочь Гарри Бретта. Не в моих принципах тащить тебя в постель, едва он повернулся спиной.

Гэбриэл поднялась, встала перед камином и свысока посмотрела на Адама.

– Это если предположить, что я согласилась бы, чтобы меня тащили.

Он вскочил и остановился прямо перед ней, не пытаясь скрыть свое возбужденное состояние.

– Ты отрицаешь, что отреагировала на меня?

– Нет. Но я не позволила бы тебе затащить меня в постель, Адам, – соврала она, чтобы отомстить ему за то новое для нее состояние, в которое он ее привел. – Я не любительница романов на одну ночь.

Адам схватил ее за руки; его глаза пылали такой яростью, что у Гэбриэл перехватило дыхание.

– Так вот чем это для тебя было? – выдавил он сквозь зубы. – Какой же я дурак. – Он отпустил ее так неожиданно, что она покачнулась на своих высоченных каблуках.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила она, потирая руки.

– Да не все ли равно, черт побери! – грубо ответил он и взял свой пиджак.

Еще минута, поняла Гэбриэл, и он уйдет.

– Адам, подожди. – Она сглотнула подступившие слезы. – Мужчинам действительно нравятся романы на одну ночь.

– Конечно, нравятся. У меня самого было несколько. Но с тобой, Гэбриэл, я хочу совершенно другого. – Он провел рукой по волосам, нетерпеливо глядя на нее. – Ведь ты же догадываешься, что я тебя люблю?

Молчание, наступившее в комнате после его признания, было столь продолжительным, что нарушить его стоило Гэбриэл огромного усилия.

– Как ты можешь такое говорить? Ты едва меня знаешь, – наконец сказала она.

Лицо Адама посуровело.

– Как я уже говорил тебе раньше, я всегда говорю то, что думаю.

– Не так давно ты хотел Деллу, – напомнила она.

– Делла не имеет к этому никакого отношения. – Его глаза холодно блестели.

Она неуверенно смотрела на него. В прошлом немало мужчин домогались Гэбриэл, и к некоторым из них ее влекло. Но любовь никогда не была компонентом этого уравнения. И брак был перспективой, которой следовало избегать любой ценой. Ее родители женились по любви, но в итоге этого оказалось недостаточно.

– Я лучше пойду, – буркнул Адам.

– Прости меня, – сказала Гэбриэл с чувством раскаяния.

– За что именно?

– За отсутствие такта, наверное. Раньше никто никогда не говорил мне такого.

Он круто повернулся и тупо уставился на нее.

– Даже Джереми?

Она покачала головой.

– Я постоянно пытаюсь тебе втолковать, у нас с ним другие отношения.

Адам криво усмехнулся.

– С риском показаться надоедливым, предлагаю начать все сначала. Во второй – если уже не в третий – раз. И забудь, что я вообще заговаривал о своих чувствах.

Забыть? Гэбриэл казалось, эти слова висят между ними в воздухе, словно натянутое поперек комнаты полотнище.

– Спасибо за ужин, – с трудом проговорила она, зная, что не хочет, чтобы он уехал.

– Что-то не так?

– Еще рано. Тебе еще не пора уезжать.

Он скептически посмотрел на нее.

– Это потому, что тебе приятно мое общество, или потому, что страшно в доме одной?

Гэбриэл резко повернулась к нему спиной; в горле стоял комок. Адам подошел к ней сзади, вздохнул, обнял ее за талию и прижался щекой к ее волосам. Гэбриэл сдавленно засмеялась и повернулась к нему лицом.

– Мне надо снять туфли, – сказала она. – А то я в них больше не могу.

Адам прыснул от смеха, и мир внезапно восстановился.

– Ну, так сбрось их, и дело с концом.

Гэбриэл так и сделала и с облегчением пошевелила пальцами.

– Последнее время я почти не вылезала из кроссовок. Но сегодня решила произвести хорошее впечатление.

– На кого?

– А вдруг ты бы встретил знакомых? Я не хотела тебя подводить.

– Можно подумать, ты вообще могла это сделать, – сказал Адам, снова снимая пиджак.

Истолковав это как знак того, что он остается, она предложила ему еще пива.

– Нет, лучше не надо. Сегодня у меня и так уже есть повод, отчего не спать, а прибавлять к этому списку еще и пиво я не хочу. Как насчет минеральной водички?

Они сели за стол, и Адам пристально посмотрел на Гэбриэл поверх своего стакана.

– Кажется, сейчас представился хороший случай прояснить любые ошибочные суждения, которые сложились у вас обо мне, мисс Бретт. Признаюсь, что с тех пор, как я стал взрослым, моя жизнь редко обходилась без женского общества. Но все это я держу отдельно от «Фрайарз-Вуд».

– Но у тебя ведь есть свое персональное жилье, – сказала Гэбриэл.

– Оно в двадцати милях от Пеннингтона. И по соседству с родителями. Я никогда не приглашал ни одну женщину остаться там на ночь. Пока.

Немало потрясенная тем, как ее обрадовала эта новость, Гэбриэл понимающе улыбнулась.

– И если ты пригласишь какую-нибудь девушку на ужин, то либо ей придется одной возвращаться домой, либо ты должен будешь в завершение вечера проехать сорок миль. Неужели ты не знаешь никого, кто живет поближе?

– Знаю, конечно, но обычно это сестры моих друзей или подруги моих сестер. Так сказать, мое личное персональное логово. Кроме Кейт, которая там часто занималась, пока я учился в университете, и того Рождества, когда Лео неожиданно родила своего сына на моей большой медной кровати, единственный человек, который спит в Стейблз, – это я сам. И обедать и ужинать я туда тоже никого не приглашаю.

А меня он тогда пригласил, вдруг подумала она.

– Вот именно, – прочитал ее мысли Адам. – Так что если случайно тебе захочется поспать на моей медной кровати, Гэбриэл Бретт, то тебя там ждет самый теплый прием. В любое время.

– Буду иметь это в виду, – пообещала она легким тоном.

– На этой радостной ноте я и распрощаюсь, – сказал Адам и встал. – А то ты не отдохнешь и завтра не сможешь сосредоточиться на работе, за которую я плачу бешеные деньги.