– Я заказал ленч сюда.

В дверь постучали, и вошел пожилой мужчина. Он сказал, что все ушли и не проверит ли Адам перед концом работы, что все системы безопасности задействованы.

– Конечно, Peг Позволь мне тебя представить.

Гэбриэл, это Peг Паркер, без которого наша фирма, по всей вероятности, дошла бы до точки. Peг, это мисс Бретт.

Рэг энергично пожал руку Гэбриэл.

– Вы, должно быть, дочь мистера Гарри Бретта, – сказал новый знакомый, сияя улыбкой. – Сходство заметно. Полагаю, вашему отцу уже лучше?

– Гораздо лучше, благодарю вас. – Гэбриэл тепло улыбнулись. – Он сейчас отдыхает.

– Передайте ему от меня привет и наилучшие пожелания. – Peг Паркер повернулся к Адаму. – Так вы не забудете проверить замки?

– Каждый проверю дважды, – терпеливо пообещал Адам и закатил глаза, когда Паркер ушел. – Он работал здесь еще до моего рождения.

Гэбриэл почувствовала себя счастливой, оставшись наедине с Адамом в этом большом, пустом здании, – это было гораздо лучше, чем сидеть где-то в другом месте в гуще субботней толпы.

– Ты не возражаешь, если мы поедим здесь? – спросил он, усаживая ее в крутящееся кресло за письменный стол.

– Я возражаю только против того, чтобы не платить. Опять.

– Ты можешь как-нибудь пригласить меня к себе на ужин.

Заказанный Адамом ленч состоял из аппетитного открытого пирога с сыром и зеленого салата, заправка к которому вызвала у Гэбриэл возглас восторга, как только она ее попробовала.

– Как и все остальное, эта заправка – из французского ресторана, расположенного дальше по улице. Ее рецепт держится в страшной тайне и бдительно охраняется шеф-поваром Анри. – Адам намазал маслом кусочек хлеба с хрустящей корочкой и положил ей на тарелку.

– Тебе каждый день приносят такую еду? – спросила Гэбриэл.

– Если бы это было так, то неодобрительное выражение на твоем лице не позволило бы мне в этом признаться, – ответил он. – На самом деле иногда я ем «завтрак пахаря» вместе с отцом в пабе или заказываю сюда сэндвичи. Но сегодня – особенный случай.

Поставив перед ней чашки и кофейник, он уселся и принялся за еду.

– К аукциону все готово? – спросила она.

– Почти. Отец скоро вернется из Италии, и я надеюсь, что к тому времени все будет в порядке.

– Я начну лакировать Синглтона завтра…

– Ни в коем случае, – твердо сказал Адам. – Подожди до понедельника, когда приедут Уэйн и Эдди.

– Я вполне способна вынести портрет из подвала и снова убрать его под замок.

– Не сомневаюсь. Просто я не хочу, чтобы ты работала одна. Завтра ты отдыхаешь. Пожалуйста, Гэбриэл.

Он смотрел на нее такими глазами, что отказать ему было невозможно.

– Когда меня так мило просят, как я могу сказать «нет»? Кстати, под каким названием ты бы занес портрет в каталог?

Адам задумчиво прожевал кусок пирога.

– Даже не знаю. Он же никогда нигде не был записан, исключая амбарную книгу мисс Скудамор.

– А там он описывается как двойной портрет Генриетты и Летиции.

– «Сестры Скудамор»? – предложил он.

Гэбриэл покачала головой.

– «Отражение в зеркале»?

– «Неверный возлюбленный», – сказал Адам, все больше воодушевляясь предметом разговора.

Она нахмурилась.

– На наших двух красавицах чуть-чуть виден краешек атласного лифа, так что нам придется немного расширить описательность… – Гэбриэл остановилась и закусила губу. – Извини. У меня почему-то возникает по отношению к Генриетте такое же собственническое чувство, как и у тебя.

– Ты имеешь такое же право на это чувство, как и я. И даже большее. Потому что ведь это ты дала ей жизнь. Должно быть, уговоры Гарри были очень убедительными.

– Как же, уговоры. – Гэбриэл поморщилась. – Он просто приказал мне.

– Значит, вот почему ты сегодня здесь? Потому что Гарри велел тебе быть со мной поласковее?

Она посмотрела в его темные, напряженно-внимательные глаза и решила сказать правду.

– Я здесь потому, что хочу быть с тобой.

– Это хорошо. – Дотянувшись через стол, Адам взял ее за руку. – Тогда вечером я сказал то, что на самом деле думаю, любовь моя.

– Ты застал меня врасплох, – пробормотала она, совершенно сраженная лаской его слов. – Прости, что я была такая… такая…

– Жестокая?

Ее пальцы сжали его руку.

– Я не хотела.

Адам поднес ее руку к губам.

– Тогда будь доброй.

– Как это сделать?

– Расскажи, что ты ко мне чувствуешь.

Гэбриэл так долго молчала, глядя на него, что Адам грустно улыбнулся и отпустил ее руку.

– Когда решишь, можешь прислать мне свой ответ по факсу, – легким тоном сказал он.

Она состроила ему гримасу, потом стала отсчитывать на пальцах:

– Мне нравится бывать в твоем обществе.

– Великолепное начало.

– У нас с тобой много общего.

– Верно.

– Я скучаю по тебе, когда тебя нет.

– Вот это прогресс!

– И я нахожу тебя физически привлекательным.

Адам подался вперед; его глаза сверкали.

– В таком случае у меня есть желание вытащить тебя из кресла и заняться с тобой безумной, страстной любовью, не сходя с этого места, – объявил он. – Но я оставляю это до более подходящего времени. – Адам вскочил с места, потянул ее за собой. – Пошли. Хочу показать тебе тут всё, а потом мы продолжим наш разговор.

– Я проведу весь день с тобой? – спросила она.

– Разумеется.

– Тогда я приготовлю для тебя тот ужин, о котором ты говорил. Если хочешь.

– Конечно, хочу. Но не сегодня, – твердо произнес Адам. – На сегодня я составил более щадящую программу.

Адам быстро поцеловал Гэбриэл в губы и затем повел ее в аукционный зал, темно-красные стены которого служили великолепным фоном для выставленных картин и мебели.

Большое впечатление на Гэбриэл произвело собрание английской мебели, состоящее главным образом из столов и столиков самого разного назначения; большинство из них датировалось серединой девятнадцатого века.

– Более старинные, более ценные вещи еще не привезли. Моя любимая вещь – низкий комодик эпохи Георга I, – сказал Адам, – но он останется под замком до самого дня аукциона.