– Согласен, я не умею объясняться в любви. Навыка нет! Зато я говорю от сердца. А ведь это важнее всего. Или я не прав?

Ксения ничего не ответила. Отвернувшись к окну, она незаметно улыбнулась. Ей конечно же были приятны его слова. И его напор.

– И я требую, чтобы ты была со мной! И ты будешь со мной! И баста!

– Как интересно! – Ксения сделала вид, что крайне возмущена. – Даже так – «будешь» и «баста»?! Ты даже не поинтересовался, есть ли у меня муж. Хочу ли я быть с тобой. Или не хочу. Да мало ли какие у меня обстоятельства!

Машина въехала во двор Ксениного дома.

– Меня это мало заботит, – буркнул Рахманов. – А сейчас ты просто обязана пригласить меня на чашку чая.

– А если дома муж?

– Да какая разница?!

Ксения собралась произнести какую-то колкость в ответ, но вдруг осеклась.

У ее подъезда по-прежнему дежурила черная тонированная машина с перегонными номерами. Только теперь около нее маячило уже четыре молодчика. Один из них отрывисто говорил по армейской рации. Двое других озирались кругом. Четвертый, задрав голову, напряженно следил за окнами Ксениной квартиры.

Рахманов обнял Ксению и привлек ее к себе. Она не вырывалась, не могла сопротивляться. Молодчики разом отняли у нее жизненные силы, превратив в безвольную ватную куклу.

Рахманов целовал ее в губы долгими поцелуями. Потом взял обеими руками ее голову и страстно прижал к себе.

– Я тебя хочу… – шептал он.

Ксения ткнулась лицом в его грудь, неожиданно разрыдалась. Конвульсивно сотрясаясь всем телом, она рыдала безудержно.

– Что? – Рахманов мучительно всмотрелся в ее глаза. – Что, родная моя? Что случилось?!

– Они… – словно дитя, жаловалась Ксения. – Вон же… они…

– Только не надо так плакать… – принялся утешать ее Рахманов. – А кто они такие? Ну, не надо… Ну, пожалуйста… И чего они тут стоят?

– Ждут… меня ждут…

Молодчики тоже заметили бежевую «ауди» Рахманова. Они напряженно всматривались в ее лобовое стекло, но видели за ним лишь одинокий мужской силуэт.

– И зачем же они тебя ждут?

– Сегодня последний день… – всхлипывала Ксения, – день расчета…

– Деньги?! – удивился он. – Ты им задолжала крупную сумму?! И теперь вот…

– Да, да…

– Я не верю! Не могу поверить, – категорически заявил Рахманов, – чтобы ты, радость моя, связалась с такой шпаной. Нет, просто в голове не укладывается. Ты и они… Тут что-то не так.

– Не я… Мой муж.

– Тогда что же твой муж не выходит к ним на беседу?

– Он исчез… Уже давно… И они теперь… ко мне…

– Ага, вот теперь мне все ясно!

Ксения попыталась поднять голову. Рахманов ее не пустил. Ксения зарыдала пуще прежнего.

– И теперь я не могу… домой к себе…

– Мы разберемся с ними! – жестко сказал Рахманов. – Это я тебе обещаю. Но пока тебе опасно тут появляться. Мало ли что у них на уме.

– Ооочень ооопасно… – призналась Ксения.

Поглядывая на машину Рахманова, молодчики начали приближаться.

– До выяснения личностей этих братанов, – он нежно погладил ее волосы, – и реальных обстоятельств дела предлагаю вам, Ксения, временное прибежище.

Ксения лишь слабо кивнула.

Молодчики были уже близко. Рахманов резко развернулся, и бежевая «ауди» покинула негостеприимный Ксенин двор.

– Телефон! – коротко бросил он ей, неотрывно глядя на дорогу.

– Что телефон?

– Вытащите сим-карту из аппарата. В противном случае они всегда будут в курсе вашего местонахождения.

Неверными руками Ксения расстегнула «молнию» на сумке. Телефон валялся на самом дне.

* * *

Машина летела в ночи. Мимо проносились редкие огни спящих деревень.

Рахманов напряженно глядел вперед и молчал. Ксения немного успокоилась. Она сидела закутавшись в плед и бросала незаметные взгляды на Рахманова.

«Не успели мы отъехать от дома, он так переменился, – размышляла она. – О любви больше – ни гугу. Снова перешел на «вы». И вообще все больше молчит».

Ксения не могла понять этого молчания. Оно казалось странным. Даже подозрительным.

– Иван, – сказала Ксения, чтобы нарушить напряженное молчание. – А почему вы назвали свою книгу «Ты не отражался в зеркалах»?

– Я слегка переделал слова Валькиной песни из альбома «Неотражение». Песня так и начиналась: «Я не отражаюсь в зеркалах»…

Рахманов слегка улыбнулся, не отрываясь от дороги, и смолк.

– Да, но говорят, – продолжала Ксения, – что в зеркалах не отражаются… вампиры… вурдалаки. И прочая потусторонняя нечисть.

Рахманов хмыкнул:

– Говорят.

– Так что ж тогда? – допытывалась Ксения. – А?

– Я вообще-то написал об этом, – не сразу отозвался он.

– Вы написали, – торопливо припомнила Ксения, – что Валентина часто обвиняли в наркомании. И еще в пьянстве.

– Да. Но он не был подвержен ни тому ни другому.

– Я это прекрасно помню, – согласилась она. – Но он что… правда не отражался в зеркалах?

Рахманов странно глянул на Ксению:

– Правда. Никогда не отражался.

– То есть как? – спросила она, чувствуя странное неприятное удивление. Они проскочили какой-то населенный пункт, и теперь по обеим сторонам шоссе тянулся черный лес. – А почему? – решилась все-таки поинтересоваться на всякий случай.

Рахманов молчал.

– Почему же он в зеркалах-то не отражался? – настаивала Ксения. – С чем это связано, а?

– С чем связано-то? – эхом повторил Рахманов.

– Вот именно! С чем? Мне всегда казалось… я думала… что это народные поверья. Басни! Про вампиров.

Рахманов вздохнул, покачал головой.

– Ну что вы, Ксения?! Просто бедного Вальку критики обвиняли и до сих пор обвиняют во всех смертных грехах. Поэтому я и решился написать о нем книгу.

– А про зеркала?

– И про зеркала тоже. Они неутомимо приводят его собственные слова «Я не отражаюсь в зеркалах». И на этом основании заключают, что он вампир.

– Иван, а на самом деле?

– А на самом деле я привел эту песню в эпиграфе ко всей книге.

– Как-то не обратила внимания на эпиграф, – созналась Ксения.

– Эти, с позволения сказать, критики даже не удосуживаются прослушать песню до конца. А слова там такие:

Я не отражаюсь в зеркалах дорогих ресторанов,