бы не хотела участвовать в игре, правил которой не знаю.

– Правила он создаёт сам. Спроси его о них.

– И вряд ли получу ответ, – разочарованно вздыхаю, провожая взглядом Островского, который беседует с каким-то мужчиной в другом конце зала. Чувствует, что я смотрю на него, и оборачивается, застыв на секунду, а затем возвращает внимание собеседнику. – Он всегда был таким? – задаю вопрос Виктории, не отрываясь от Парето.

– Умным – да, обезображенным – нет.

– Вы его знали до того, как он стал…

– Нет. Видела на фотографиях. Мы с Альбертом познакомились четыре года назад на одном из приёмов. Знаешь, я ведь из провинции, окончила журфак и приехала покорять большой город. Довольно быстро нашла работу на одном из телеканалов и поскакала вверх по карьерной лестнице. Одно время даже вела утреннюю передачу, являясь основным ведущим. Может, видела «Доброе утро в большом городе»?

– Нет, увы. Последние пару лет редко смотрела телевизор.

– Ладно, не важно, – тепло улыбается. – Затем мне доверили пятничное шоу, идею которого я разработала сама и теперь являюсь его режиссёром. На его презентации и познакомились с Альбертом. И с Островским, конечно же. Он тогда вообще только рычал на всех, заставляя опускать глаза в пол.

– Откуда эти шрамы? Я видела и у Альберта Витальевича подобный.

Вика делает несколько жадных глотков, опустошая бокал, и ставит на поднос, проходящего мимо официанта, заменяя новым.

– У Кости жена была – Надя, и сын Никита. Не его, но он мальчика, как своего воспитывал с трёх лет и считал родным. Островский же довольно состоятельный человек, а работа у Альберта так, для души, можно сказать. И бизнес имеется, и капитал немалый, но он никогда не останавливался, стремился приумножить в разы то, что имел. Так закрутился, что не заметил, как мальчик с плохой компанией связался, и в итоге умер от передозировки наркотиков, а Надя, не смирившись с утратой сына, покончила с собой. Островский в этот момент не в городе был, Альберт её нашёл, но поздно было. Позвонил Косте, тот прилетел ближайшим рейсом, мчались из аэропорта, как ошалелые… – Виктория залпом выпивает шампанское, а я, кажется, не дышу, ожидая продолжения истории. – Водитель не справился с управлением и их вынесло с трассы, перевернув автомобиль несколько раз. Парень за рулём погиб на месте, Альберт получил множественные переломы – с трудом врачи собрали, а Костя серьёзные травмы. На похороны он, конечно же, не попал, пролежав месяц на больничной койке.

Каждое слово Вики откликается во мне горечью и сочувствием к человеку, который лишился всего в один момент. Даже не знаю, через что мне пришлось бы пройти, потеряй я Тасю. После рассказа девушки иначе смотрю на сурового человека, который продолжает разговор в другом конце комнаты и отчасти понимаю, как он стал таким, каким встретился на моём пути несколько недель назад.

– Через пару лет Альберт избавился от множества шрамов, прибегнув к помощи пластической хирургии. Остался лишь самый глубокий, часть его ты видела, а вот Островский избавляться от них не пожелал. Мне кажется, это его личное напоминание, которое не позволяет разорвать связь с прошлым и пойти дальше, построив что-то новое. Многие помнят его другим, но с обезображенным лицом он тот самый Парето, перед которым все тушуются.

– Я не считаю его безобразным, – говорю открыто, не стесняясь своего мнения, чем противоречу, вероятно, общепринятому. – И они тоже. – Киваю в сторону Островского, к которому подплывают две женщины.

– Это чайки, – зло усмехается Вика.

– Кто?..

– Так я называю девушек, которые обхаживают состоятельных мужчин в надежде на привилегии и деньги. Чего только не сделаешь ради сытой жизни, даже Островскому будешь улыбаться. Вероятно, все уже заняты, и они пошли по остаточным вариантам.

– А Альберта Витальевича тоже такие обхаживают?

– Ещё как! – взвизгивает, повышая голос и обращая на нас внимание всех присутствующих, заставляя повернуться даже Островского. – Несмотря на то, что ему за пятьдесят, поверь, он пользуется популярностью. К тому же вдовец, дети взрослые – идеальный вариант.

– А почему вы не поженитесь?

Улыбка сползает с лица девушки, являя мне женщину, стыдливо опускающую в полглаза.

– Он не предлагал. А напрашиваться самой не по мне. Не желаю быть похожей на одну из этих чаек.

– Простите, если мой вопрос был неприятным.

– Нормально всё, – берёт следующий бокал с подноса официанта. – Ещё пару бокалов и настроение взлетит до небес. Кстати, я ещё не пробовала твои десерты. Вот, чёрт, – смотрит на пустые подставки, – и когда успели всё слопать?

– Я вам там оставила немного. На завтрак, – шепчу, придвинувшись ближе. – В холодильнике, левая дверца.

– Вот это я понимаю предусмотрительность! – звонкий смех вызывает и мою улыбку. – Спасибо. Почему не пьёшь?

– Не хочу, – в моей руки тот же самый бокал, который мне вручил Островский.

– Ты слишком зажата, сделай пару глотков. Не обязательно, как я, – намекает, что пьёт недалеко не первый и, предполагаю, не последний, – но, немного расслабишься и будет легче общаться.

– Я не знаю, о чём с ними говорить, – обвожу взглядом людей вокруг – незнакомые лица, не расположенные к диалогу со мной.

– Со мной же общаешься. Кстати, – внимательно меня осматривает оценивающим взглядом, – прекрасно выглядишь и вписываешься в обстановку.

– Хочется верить, что скоро Константин Сергеевич позволит мне уйти на кухню, которая привычнее и роднее.

В который раз, пробежавшись по лицам людей, осознаю всю комичность ситуации. Чужой, непривычный для меня мир отталкивает, совершенно не привлекая. Ощущаю себя белой вороной, ярко выделяющейся среди общей массы чёрных и знакомых друг другу. Кажется, что все смотрят на меня, выискивая недочёты и огрехи, на которые стремительно укажут, не простив ошибку.

Следую совету Виктории и делаю пару глотков шампанского, отмечая приятный вкус и лёгкость напитка.

– Уже лучше, – кивает на бокал. – А если допьёшь до дна, то все присутствующие покажутся тебе очень приятными людьми, – подмигивает, но Вику окликает какая-то девушка, и она оставляет меня удалившись.

Островского уже нет там, где он находился ещё несколько минут назад, и я иду в следующий зал на поиски. Моё внимание привлекает компания мужчин, а точнее, один, который стоит ко мне спиной. Не вижу лица, но всем существом отмечаю что-то знакомое, а когда он поворачивается, отвечая кому-то, теряю дар речи, потому что передо мной Рома. Только сейчас это жгучий брюнет с карими глазами, густой аккуратной щетиной, модной стрижкой и в дорогом костюме. Зажмуриваюсь на несколько секунд, а затем открываю, чтобы вновь увидеть своего мужа, который спокойно стоит посреди большой комнаты, громко общаясь с мужчинами.

Обман зрения? Ошибка? Нет и ещё раз нет: