— Не моя проблема… — чеканю в ответ.

Тут один из охранников машет телефоном:

— Лев Владиславович, Семён звонит…

Жестом прошу принести трубку.

— Она вышла от врача, — рапортует телохранитель.

— Дай ей трубку, — прошу я строго.

— Лев… — слышу расстроенный стон Эвы.

«Лев»… Так она обычно ко мне обращается. Не Лёва и уж тем более Лёвушка, а просто Лев.

Этот ее стон... Он мне душу переворачивает, тут же представляю ее глаза — огромные, немного влажные.

— Я не беременна… — огорошивает она меня чуть погодя.

«Не беременна…»

Вроде могу вздохнуть с облегчением, ведь какие дети с блядью… А не могу вздохнуть. Привык я за эти дни думать, что она — будущая мать моего ребенка, что он в ней уже растет. Как же приятно было это представлять, думать об этом...

— Какие процедуры тебе проводили? — спрашиваю я сквозь зубы.

— Меня просто осмотрели…

— С каких пор простого осмотра достаточно?

Эва вздыхает, отвечает расстроенным голосом:

— Ну… У меня после осмотра начались эти самые дни…

— Какие дни? — сначала не понимаю я, но очень быстро доходит. — А, ясно. Пусть Семён отвезет тебя домой. У меня к тебе будет серьезный разговор, Эва…

— Какой?

Не отвечаю, кладу трубку.

И тут ко мне из дома спешит начальник охраны, Захар. Прямо-таки бежит, будто за ним гонятся все черти ада разом.

— Новая информация, Лев Владиславович! Новая информация!

Аж запыхался, бедняга, чего раньше за ним не наблюдалось. Ведь здоровый, тренированный лось, как и остальные мои люди.

— Я связался с полицией района, где был Павел. В той деревне магазин есть, там камера… Павел там каждое утро с сыном лицами отсвечивали. Был он в деревне!

— Хм… Так себе доказательство… — качаю я головой.

Если постараться, можно туда-обратно смотаться на машине и успеть к следующему утреннему походу в магазин.

— Соседи! — тут же предположил Захар. — Они-то должны были видеть Павла часто, ведь так?

— Деревенская алкашня? — хмыкаю я зло. — Да они что хочешь расскажут за бутылку.

— Там нормальные соседи! — тут же хватается за соломинку Павел. — Расспросите их!

— Лев Владиславович, — продолжает Захар, — мы в камеры смотрим круглые сутки, если бы Эвелина Авзураговна куда отлучалась без Семёна, вам доложили бы! Но она не ходила, только с вами. С Семёном выезжала всего два раза в торговый центр. Ну не смогли бы они с Павлом никак встретиться…

Да, доказательств измены Эвы у меня ноль. Но ее взгляд! На пустом месте такие взгляды не возникают. Не верю я, что они невиновны, не верю.

— Ладно, — чеканю строго. — Собери людей и отправляйся с Павлом с деревню, опроси соседей, но осторожно. Если всё подтвердится, решу, что делать дальше.

Охранники кивают — все разом.

Возвращаюсь в дом, слоняюсь из угла в угол в ожидании Снегирька. Не знаю, что сделаю, когда она вернется. Чем дольше ее нет, тем сильнее бурлит во мне злость напополам с ревностью.

Я добьюсь правды от Эвы, даже если поначалу будет всё отрицать. Кишка тонка мне врать! Заставлю признаться.

По приезде Семён приводит Эвелину в гостиную. Тоже иду туда.

Застаю Снегирька сидящей на диване. Она выглядит немного напуганной, а еще ее лицо… оно виноватое дальше некуда, с таким лицом мне даже спрашивать ничего не нужно. Да она, кажется, ничего и не собирается скрывать, дура. Хотя бы приличия ради соврала.

— Прости, Лев, — тянет она с чувством, подскакивает с дивана и несется мне навстречу.

Обалдеваю я от людской наглости, неужели она правда на что-то надеется?

— Как ты себе это представляешь?! — рычу на нее.

Эва тут же опускает взгляд в пол и начинает частить со скоростью пулеметной очереди:

— Но я сделала всё от меня зависящее: пила витамины, фолиевую кислоту… Но мы же попытаемся еще, да? У нас получится!

И тут до меня доходит, за что она просит прощения. За то, что не беременна, черт ее подери!

— Ты о ребенке, что ли?

— Ну да… а что ты подумал? — спрашивает она, при этом активно хлопает ресницами.

«Что ты трахаешься с моими телохранителями, сучка!» — хочу заорать я, а заодно как следует ее встряхнуть.

— Кстати, ты мог мне сказать… — вдруг выдает она, и при этой фразе у Эвы меняется взгляд. Он становится сердитым, в нем даже появляется некий укор.

«Вконец обалдела!»

— Что именно я должен был тебе сказать, Эва? — Я смотрю на нее прищурившись.

— Что телохранители вернулись!

— Не понял… — честно признаюсь.

— Я сегодня видела одного, который блондин… Я не знаю, как его зовут, но ты-то знаешь, да? Понимаешь, о ком я? Телохранители, которые помогли нам улететь на вертолете! Я всё это время ужасно переживала, думала, они у дяди Улдана, а я ведь знаю, на что он способен! А они здесь...

Вот тебе на, новая вводная.

— Почему ты за них переживала? — спрашиваю я осторожно.

— Ну как же… если бы не они... Они же спасли нас! — Для Эвы ответ вполне очевиден.

«Вот оно как… Павел для нее — спаситель…» — вдруг доходит до меня.

Теперь становится ясно, почему она на него так смотрела.

— Когда я его увидела, обомлела… — продолжает она докладывать мне то, что я и без нее уже знаю. — Даже не поверила своим глазам! Стучала в эту стеклянную дверь в бассейне как умалишенная… Лучше бы ты мне сказал, Лев! Я бы спала спокойней… Я ведь думала... Эти люди могли погибнуть из-за меня!

— Лучше бы сказал… — теперь понимаю я. — Иди ко мне, Эва!

Она слушается, подходит. Прижимаю ее к себе.

Это что же получается? Мой Снегирёк ни при чем? Не изменяла? Я снова могу ею наслаждаться?

Глава 16. Зароки в новогоднюю ночь

Тот же день:

23:30

Лев

Мы с отцом каждый год закатываем большой новогодний банкет. Приходят друзья, партнеры по бизнесу, просто нужные люди. И все с женами, подругами. Иногда зовем журналистов. В этот раз среди пятидесяти приглашенных они тоже есть — уже успели сфотографировать меня, отца и Эву. Жду завтра в местных новостях фотографии моей невесты.

В честь праздника Снегирёк нарядилась ярче обычного. Точнее, платье-то самое что ни на есть обычное — черное, с открытыми плечами, достает до самого пола. А вот лицо…

Я Снегирька никогда такой яркой не видел. Она будто расцвела и из несмышленого птенца трансформировалась в потрясающе красивую женщину. Именно женщину! Макияж немного ее взрослит, что, впрочем, выглядит отлично, ведь теперь она мне под стать — я-то на четырнадцать лет старше, как ни крути.