- Шеф, мы отследили бабу,- заорал мне в ухо жизнерадостный бас моего начальника охраны.

- Еще раз назовешь ее бабой, я тебе ноздри вырву,- хмыкнул я, чем очень озадачил члена общества, блин. – Не спугните. Я хочу сам ее взять. Ну, то есть не взять, а сделать ей предложение. Тьфу ты черт, запутал ты меня совсем. Иди ты в пень,- рявкнул я, и зашагал к машине. Точно, удары по голове мне противопоказаны, так же как и скачки на диких кабанах, и общение с горячими кисками.

И ничего они ее не отследили. Эта хитрая лиса снова обвела вокруг тоненького пальчика, натасканных бультерьеров., которые сейчас рыли носом землю в каком – то задрипанном пригороде, где ей абсолютно не место.

- Я подгоню машину,- сказал Федя, проверив кофейню, в которой я расположился на предмет всевозможных опасностей для моей персоны.- Босс, не покидайте объект без меня. Я скоро буду.

Черт, Федя, сто раз говорил не называть меня боссом – недовольно проворчал я, делая глоток обжигающего лунго. В голове начало проясняться.  Откинулся на спинку удобного диванчика и уставился в окно. Она была там,  за мутным стеклом, в этой своей дурацкой растянутой кофте и с такими наглючими зелеными глазами. Пока ребята Огурца мчались к черту на рога, пытаясь загнать Груню, как дичь, она улыбалась какому – то придурку, и он ее приобнял за плечи, по – хозяйски, словно права заявляя. Господи, что она нашла в этом хиппи? Я вскочил с места, как ужаленный, забыв все наказы Феди и ломанулся к выходу.

- Убью, еще раз пальцем меня тронешь, и я насажу тебя на штатив, клянусь,- рявкнула моя горячая киска, как раз тогда, когда я появился на крыльце кофейни, и запустила в хиппи какую – то странную конструкцию, похожую на пыточный инструмент. Я пригнулся, оружие киски с грохотом врезалось в стекло, которое взорвалось миллионом осколков.- Адик, гадик, хиляем. Сволочь ты, цербер. Теперь еще и хулиганку нам припишут. От вас, мужиков одни проблемы. Ну чего ты руки распускать начал?

- Эй. Стой. Он что к тебе приставал? – взвыл я, и мне показалось что я сейчас взорвусь от злости. Груня замерла на месте, посмотрела на меня и закатила свои невозможные глаза.

- Беда не приходит одна,- изрекла нахалка.- Слабо у тебя удар поставлен, Адик.

- Я спросил, он приставал к тебе? – черт, да какое мне дело до чувственных игр этих людей?

- Я сама в состоянии справиться с этой проблемой. Эй, ты чего, маньяк? Не надо. Он же дурак просто, — хмыкнула малышка, встав прямо передо мной.- Герман, ты хотел мне что – то предложить?

Не сейчас, — рявкнул я. Сейчас мне жутко хотелось поймать позарившегося на мою киску козла и набить ему морду. Хиппи явно понял мои намерения, молча ломанулся во дворы.

- Слушай, а чего это ты так взъярился? – спокойно поинтересовалась наглая мерзавка.

- Потому что,- прорычал я, сграбастал ее в свои объятия и ...

Аграфена

- Что ты сделала? – загоготала поганка Вангелия, выслушав мой душещипательный месседж.- Знаешь, я думала, что Филлип Контос носит звание самого глупого человека планеты, но ты его переплюнула. Ты Грушка – человек косяк.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Я надулась как мышь на крупу и посмотрела на невозмутимую Ба, которая так энергично почесывала Кошмаруса, что у того волосы встали дыбом и начали потрескивать от статического электричества. На лице кудрявого кардинала блуждала людоедская улыбочка, от которой мне страшно захотелось свалить подальше, может быть даже за рубеж. Баб сейчас была похожа на мелкого курчавого дона Карлеоне. И даже кот у нее на коленях прочувствовал момент, клянусь.

А что уж я такого сделала то? Подумаешь. Когда маньяк меня схватил, я даже испугаться не успела. Точнее не так, я не испугалась, я почему – то расслабилась и поплыла. Ну да, мне так хорошо стало и как –то безопасно, что ли. А потом... Его губы вдруг оказались на моих. И я почувствовала вкус жвачки и соли морской. И испугалась, а точнее протрезвела вдруг. Короче, я его укусила. От неожиданности Герман вскрикнул и разжал тиски своих лап. Я почувствовала, что падаю. Черт. Лучше бы я свалилась и разбилась насмерть, ей-богу. Нет, я вцепилась пальцами в бедра ошалевшего маньячилы. Только вот падение не замедлилось, я упала на колени, стащив с этого придурка штаны вместе с трусами.

- Оуэыыы,- да, вот дословно то, что сказал чертов мерзавец.

А дальше? А дальше я вскочила на ноги, скуля и подвывая от позора и боли в ободранных коленях и пытаясь выдавить из памяти то, что мне довелось очень близко рассмотреть, вскочила и ломанулась куда глаза глядят.

- Стой, сумасшедшая, у нас так все хорошо складываться начало,- проорал мне в спину Герман, и дернулся в погоню. Я оглянулась, как раз тогда, когда он запутавшись в штанах начал заваливаться на землю. Черт.

- Фиг тебе.- пробубнила под нос и прибавила газу. Щеки горели, дыхание сбивалось. В общем, я никогда так быстро не бегала. Пришла в себя уже в вагоне метро, и только тогда дала волю горючим слезам.

Права шарлатанка, я позорница и человек косяк.

- Ну и как он? – ехидно поинтересовалась Ба.

- В смысле? – я икнула. Что эта старая извращенка себе позволяет? Совсем с катушек съехала. Надо бы бабулю проверить на деменцию, что ли?

- Ну, достойный противник, или так, морячок со шхуны? – вот старая шельма. Я снова почувствовала, как щеки заливает огненная краснота.- Достойный, значит. Ты бы хоть выслушала, что он тебе предложить хотел, прежде чем к своим экзерсисам переходить извечным. Может стоящее что. Ударение в слове стоящее на первый слог, а не то о чем ты подумала,- хихикнула старушка – язва.

- Да глупость какую нибудь,- вот честно, из моего горла донеслось позорное блеяние,  вместо нормального твердого голоса. От подкола любимой бабули стало дурно.– Поди, как герой дешевого боевика бы сказал: «Давай так, детка. Ты мне штучку, я тебе жизнь»

- Ааааа, щас сдохну, штучку? Теперь это так называется? - простонала Вангелия, вытирая со смеющейся  физиономии слезы.- Бедный миллионер, простите за оксюморон. Такие потрясения.

- Погоди, это ты всегда успеешь, сдохнуть то. Зубоскалить над внучей моей завязывай, только мне можно, — рявкнула Ба. Надо же, меня защищает, это что-то новенькое. – Я даже тебе помогу с удовольствием, но позже. А ты, Груня, завтра позвонишь своему ненаглядному.