— Но зачем-то он все-таки рассказал тебе о фотографиях, о предполагаемом любовнике? — допытывалась я.

— Да чего уж там. — Вик махнул рукой. — Захотелось ему навести на тебя напраслину, тем самым оправдывая свои похождения.

Он как-то успокоился и принялся за еду.

— Вкусно! Наташа, какой у тебя прекрасный ресторан! Знаешь, что говорят ребята по этому поводу? Что теперь вряд ли кто из нас заглянет к тебе сюда или в «Консуэло» — не по зубам нам эти твои заведения. Разве что с гонораров.

Я чуть было не проронила что-то о скидках, но, вспомнив Катю, вот просто увидев проявившееся в воздухе ее сердитое лицо, вовремя остановилась. С какой стати мне работать себе в убыток? Мое серое вещество медленно, но верно восстанавливалось.

— Вспомни, что происходило с Сережей в последнее время? Может, заметил что? Может, ему кто-то писал письма с угрозами? Или у него появилась какая-нибудь сумасшедшая поклонница?

— Да, в сущности, я за этим и пришел, чтобы рассказать тебе все. Не стал говорить ничего Мишину, это фамилия следователя…

— Я знаю.

— Подумал, что Сережи нет, но ты-то жива и, слава богу, здорова, поэтому не стоит, чтобы твое имя полоскали в прессе… Я же знаю эту полицейскую братию, этих следователей, оперов, они частенько сливают секретную информацию журналюгам.

— Ну и? Говори уже, что видел, знаешь? — Я начинала терять терпение.

— На него буквально недавно напал один мужик. В годах. Вот просто набросился на него, стал выкрикивать какие-то ругательства.

— Где это было? Когда?

— Где-то примерно за пару дней до того, как он исчез. Да, все хотел тебя спросить, когда он застрелился-то? Вот сразу, как только пропал?

— Да, смерть наступила приблизительно 14 июня.

— Значит, мужик этот напал на него числа двенадцатого. Он вошел к нему в гримерку, кажется, ударил его… Меня-то там не было, мне рассказывали потом. Да и он как-то вскользь заметил, что двери театра, когда не идут спектакли, надо бы запирать, типа, «бродят всякие маньяки и психи».

— Он не сказал, что это за человек? Может, он узнал его?

— Нет, не сказал.

— Но театр же охраняется. У вас в холле внизу да и снаружи установлены видеокамеры. Если на Сережу напали двенадцатого, то можно посмотреть запись.

— Конечно, можно. Да только что-то подсказывает мне, что все это не настолько серьезно.

— Сейчас все важно и все надо проверять. Убит актер, на которого за два дня до смерти напали в его же гримерной! Свидетелей, конечно же, нет, да?

— Нет. Он сам мне рассказал… Кажется даже, ему слегка поцарапали лицо, но он замазал гримом.

— Странно, я ничего не заметила.

— Он пользовался очень хорошим гримом. Думаю, что никто не заметил. Но настроение ему этот мужик сильно подпортил, Сергей прямо рвал и метал!

— Ладно, я поняла. Расскажи мне лучше про Лизу Воронкову.

— Лизончик-то? — как-то нехорошо усмехнулся Вик. — Ты и про нее знаешь?

— Познакомились даже. Да она того, малость не в себе. Это правда, что Сережа был с ней? Что заглядывал к ней после репетиций и спектаклей на полчасика? — Мне и самой был противен мой презрительный тон, но справиться с отвращением, которое внушала мне эта переросшая нимфетка, я не могла.

— Да она как животное, — вырвалось у Вика, и я почувствовала, что ему и самому стало неловко.

— А Сережа? Он не как животное? Заглядывал к ней, чтобы перепихнуться и побежать дальше, к Юдиной? Да-да, не удивляйся, мне многое известно. Послушай, вы с моим мужем были близкими друзьями. Скажи, ты замечал за ним такие качества, как цинизм, жестокость?

— Это ты к чему? — Вик с расстроенным видом отодвинул от себя опустевшую тарелку. — Все мы немного циничны и жестоки.

— Это правда, что он бил своих любовниц?

Вик замахал руками:

— Вот уж чего не знаю — того не знаю!

— Может, ты и про Татьяну Куликову ничего не знаешь?

— А кто это? — Вик напрягся, пытаясь вспомнить.

— Так зовут его первую жену, которую он время от времени избивал, а однажды так оттаскал ее за волосы, что вырвал клок…

— Бред, никогда не поверю, чтобы Сергей мог так вести себя по отношению к женщине! Да к тому же я и не знал, что он был уже женат. И где сейчас его жена?

— Он купил ей домик где-то под Оренбургом.

— Она что, приедет на похороны?

— Не думаю. Во всяком случае, мне бы этого не хотелось. Если только журналисты пронюхают о ней, попытаются взять интервью, то она не станет молчать. Мой человек разыскал ее, он сказал, что она до сих пор боится Сережу.

— Послушай, Наташа, ты рассказываешь мне совершенно чудовищные вещи про Сергея! У меня такое впечатление, что я не знаю и сотой доли того, чем он жил, что с ним вообще происходило. Ну да, знал я о каких-то его любовницах, об этой Лизе знал, он сам признавался мне, что для него встречи с ней, а она живет рядом с театром, — просто как разрядка энергии, сброс. Извини.

— А с Юдиной тоже был сброс? — фыркнула я. — С ней-то что? Уж не собирался ли он жениться на ней?

— Да зачем тебе нужно все это копанье? Его уже нет!

— Ты, наверное, забыл, что вообще-то я пытаюсь помочь следствию найти убийцу Сережи.

— Но только не среди его баб, ты меня прости.

— Хорошо. Театр. Быть может, он кому-то перешел дорогу?

— С десяток обиженных на него найдется. Но там непролазные психологические дебри, все равно ничего не докажешь и не разберешься. Он оказался сильнее всех их, понимаешь? Вот просто взял и перешел дорогу, такой красивый, неотразимый, смелый, дерзкий, ладно — наглый. Он просто хорошо делал свою работу — и все! А те, кто остался за бортом, у кого он из-под носа увел роли, они неспособны на убийство, если ты это хочешь выяснить.

Я смотрела на него и пыталась понять: он пришел со мной на встречу в ресторан, чтобы поговорить или пообедать? Пока что он не сказал мне ничего интересного. Больше того, я начала подозревать, что это не я его как бы допрашиваю, а он меня. Вполне возможно, что версия самоубийства, которую он мне подбросил, выдавая за официальную, могла быть придумана им самим. Может, действительно так поговаривают в театре, но чтобы это было единственной версией — я в это не верила.

— Вик, ты действительно считаешь, что Сережа мог вот так взять и застрелиться? Ну серьезно? Он, совсем еще молодой, очень красивый, талантливый, популярный, да просто — звезда! К тому же с хорошими, денежными проектами. Плюс — богатая жена, которая обещала ему буквально на днях купить машину, в Париже, между прочим. И вот, как ты говоришь, ему вдруг кто-то там сообщает, что я ему изменяю, и он с горя стреляется? Ну не бред?