Темнота начала расплываться. Всех заворожил голос Брогмана.

– Такими старыми уловками нас не проведешь, – быстро ответил Мерритт. – Вы что, дети малые, что так себя ведете?

Брогман выхватил пистолет: ведь темнота сгущалась, перед ним стоял Мерритт, а остальные ждали. Он ругнулся, собрался с духом и трижды выстрелил.

Мерритт сложился пополам, впитывая в себя пули любопытствующими, вбирающими, помогающими пальцами. Он, задыхаясь, упал плашмя на спину.

– Рики! – раздался голос Джулии. Он заметил проблеск разинутых металлических челюстей ее сумочки. Ее рука в перчатке закопошилась, как белая белка, и вытащила иссиня-черный пистолетик.

– Я в деле! – сказал Брогман. В его словах прозвучала властная сила. Он как бы возвысился над самим собой. Казалось, костюм стал сидеть на нем лучше. Все остальные по-прежнему стояли, уставившись на его лицо, словно узрели дьявола и не могут удрать.

* * *

Брогман запомнил все лица. Имена, данные, цифры, факты, сообщенные Джулией. Вот. Одно лицо. Красное, разъевшееся. Изо рта разит пивом.

– Келли! – выпалил он, взмахнув пистолетом. – Ты знаешь свое дело. Избавься от трупа!

– Есть, Босс! – Келли задвигал своим обвислым брюхом, мясистыми плечами и руками.

Брогман оглянулся по сторонам:

– Родс, помоги ему. Подгони свою машину в переулок. Пошевеливайся.

Родс стоял в нерешительности.

– Ну? – вопросил Брогман.

– Я мигом, – засуетился Родс, – я мигом, Босс.

Остальные тени поочередно, одна за другой, обретали очертания людей. Кто-то схватил Мерритта за ноги, кто-то за руки. Послышалось шарканье бегущих ног в недрах конторы, команды, чертыханье.

Пусть бегают, чтобы времени не было размышлять, сходить с ума, думал Брогман. Пусть остаются взвинченными, пусть их взоры будут прикованы к чему-нибудь другому, тогда сможешь обводить их вокруг пальца, дурить им голову.

Минуты не прошло, как тело исчезло через черный ход в переулке. Снаружи взревела машина. У входа в магазин собралась кучка людей.

– Разгоните их! – Брогман взмахнул пистолетом в воздухе. – Сэмми, займись, – сказал он одному из них. Сэмми с пистолетом в руках выбежал через заднюю контору. Остальным Брогман сделал короткое внушение: – Если кто-то хочет отвалить, пусть отваливает сейчас. Если я кому-то не по нраву, пусть скажет. Я – в деле.

С заднего двора пришел Келли, шумно дыша и вытирая пот с огромного розового лица.

– Всё в порядке, Рики. – Он прикусил язык. – Я хотел сказать… – И запнулся в поисках имени.

Брогман ему подсказал:

– Если нравится, зови и меня Рики.

Келли понравилось. Он оскалил зубы.

– О’кей… Рики. Мы же всегда ладили. – Он замялся. – Ну, почти всегда. – И замолк.

Через минуту нагрянет полиция. Брогман покачал головой. Он, Джулия и Келли прошли в заднюю контору с двумя другими парнями. Прежде чем закрыть дверь, он ткнул пальцем в юношу по имени Найт.

– Копам скажешь, что это ложная тревога. Ничего не случилось. Ты ничего не знаешь.

Он громко хлопнул дверью. Руки у него задрожали, так что пришлось их спрятать в карманы.

Вцепившись в сумочку, Джулия все это время наблюдала за ним, за его лицом.

– Это случилось, – сказала она. – Это случилось, когда ты застрелил Мерритта.

– Что? – спросил он.

Она не ответила. За нее все сказало треснутое зеркало на засаленной стене. Он увидел в нем свои глаза и содрогнулся.

Из прошлого донеслись слова Джулии: «Ну, какой из тебя убийца. У тебя же все на лице написано. Для убийства у тебя глаза слишком вытаращены».

Теперь же в зеркале его глаза сузились до суровых щелей.

Может, Рики Вольфом можно стать разными способами. Может, внешнее сходство излишне. Зато можно действовать подобно ему. Всё решают дерзость и глаза.

Он оторвал глаза от собственного отражения.

– Пошевеливайтесь. В Брентвуде мой дом, с бассейном, так, Джулия?

– Конечно, – сказала она. – Так и есть.

– Тогда поехали. И ты, Келли. И вы, парни. У нас полно дел.

– Да, Босс.

Эти слова дорогого стоили: Да, Босс.

Они вышли все вместе.

Дом в Брентвуде был большой и солидный. По невнимательности можно было угодить в бассейн. Зеркальные двери ванных комнат сверкали.

Прогуливаясь по огромному саду, окружавшему дом, Брогман соображал, как все происходило: Мерритт не пользовался популярностью. Место Рики освободилось. Мерритт был не в счет. Спустя несколько недель после гибели Рики лавочка еще не закрылась.

Так что многим ребятам хотелось, чтобы Рики вернулся. Когда людям чего-то очень хочется, они это получают. Даже если приходится тешить себя фантазиями. Так что Брогман занял вакантное место. Он был весьма близок к оригиналу, поэтому они превратили его в некий дубликат старого босса. Прямо как в учебнике по психологии. Пусть мозгоправы разбираются в инстинктах толпы, в инстинкте лидерства, в потребности возвести кого-то на пьедестал.

…Какого черта! Он теперь в деле. Вот что важно. Как бы там психиатр ни объяснял… принятие желаемого за действительное, новая форма старого содержания. Он – в деле!

Но, глядя на дом и сад после того, как волнение улеглось, он понял, что они ничего для него не значили. Ровным счетом ничего. Тогда какого же черта ему надо? Чего? Даже с Джулией не все было ясно…

Нужна была вечеринка.

Чтобы Лос-Анджелес встречал парня по имени Брогман.

На вечеринку он купил Джулии корсаж с цветком. Он вручил его в пластиковой коробке и при этом следил за выражением ее лица. Она открыла коробку, разодрала цветок на мелкие кусочки и швырнула на пол.

– Это не то, чего я хочу. Сколько можно твердить. Не дари мне ничего такого.

Она ушла.

Он подобрал истерзанный цветок, понюхал. Запах был приятный. Он покачал головой.

* * *

Дом затянуло сигаретной мглой, которая наплывала и уносилась большими никотиновыми тучами. Бутылки звенели друг о друга, в бокалы разливалось шампанское. Все говорили сверх меры. Вечер пятницы. Мерритт был убит и исчез в среду. Брогман стоял посреди всего этого гама. В этом цирке верховодила Джулия, чтобы все большие львы могли посмотреть на нового укротителя, сесть на задние лапы, ревниво поприветствовать, может, пожать руку. Все шло гладко. Джулия позаботилась, чтобы мелкая сошка оставалась на периферии, а крупная рыба могла пройти внутрь. Их было полным-полно…

– Так, значит, они тебя тоже величают именем Рики?