– Джоан, ты моя свекровь навсегда, – ласково ответила я. – Это неотменимо. И я буду очень благодарна за помощь.

Мы остановились перед домом Джоан, домом, где вырос мой Патрик. Джоан предложила мне подождать на веранде, пока она сходит за холодным чаем.

– Ужин в скороварке, – сообщила она, – но я подумала, сначала посидим тут, на воздухе, поболтаем. Вечер такой чудный.

– Может, помочь? – вызвалась я.

– Нет-нет, я через минутку вернусь. – Сетчатая дверь захлопнулась за ней, а я уселась в деревянное адирондакское кресло и прикрыла глаза. Со стадиона через дорогу, где шла встреча детских команд, донеслись аплодисменты, потом высокий жестяной звук – алюминиевая бита ударила по бейсбольному мячу. Зрители разразились приветственными криками, и я невольно улыбнулась. Мы с Патриком всегда слышали эти же звуки, сидя тут на веранде летними вечерами и болтая – рано или поздно шум, доносившийся с бейсбольного поля, побуждал Патрика и его отца пуститься в оживленное обсуждение последней игры «Янкиз».

С берега тянуло солью, я инстинктивно дотронулась рукой до висевшего у меня на цепочке серебряного доллара, вспоминая, как мы с Патриком бросили монету в океан – всего в нескольких кварталах отсюда – сразу после свадьбы. «Благодарность мирозданию за лучшее, что случилось в моей жизни», – сказал тогда Патрик. А можно попросить мироздание вернуть денежки, если жизнь пошла совсем не так, как мы надеялись?

– Патрик тебе рассказывал историю про серебряные доллары – всю, до конца? – спросила Джоан, вернувшись с двумя стаканами ледяного чая. Открыв глаза, я увидела, что сжимаю в руке мою монету.

Я покачала головой.

– Он только сказал, что его дедушка – твой отец – собрал целую коллекцию и с детства бросал их наудачу.

Она улыбнулась:

– Все верно. Начало этой традиции положил мой прадед, почти сто лет назад, когда мой отец был еще маленьким. Он вручил моему отцу пятьдесят только что отчеканенных серебряных долларов и сказал: каждый раз, когда с ним случится что-то чудесное, нужно возвращать одну монету в мир, чтобы кто-то другой мог загадать на нее желание.

И я улыбнулась: Патрик рассказывал мне, как его дед в 1936 году бросил серебряный доллар в воду с Бруклинского моста – его любимая команда, «Янкиз», выиграла мировой чемпионат. И они еще три года подряд побеждали, так что дед твердил: это все его монеты, удача, вернувшаяся в мир, уберегает команду от поражений.

– Да, я помню, Патрик говорил. И он действительно в это верил.

Джоан кивнула:

– И я верю. Мой отец утверждал, что придерживать монеты нельзя: нарушится гармония мира. После моего рождения он отложил пятьдесят монет для меня, и потом столько же для Патрика. Весь смысл в том, чтобы благодарить мироздание за то, что с тобой случилось хорошего, и передавать удачу дальше.

– Мне всегда нравилась эта традиция.

– А известно тебе, что Патрик выбросил одну монету наутро после встречи с тобой? – спросила Джоан.

Что-то во мне дрогнуло.

– Нет, – прошептала я. – Этого я не знала.

– В тот день он позвонил мне, – продолжала Джо-ан, взгляд ее блуждал далеко, в прошлом. – Я сразу поняла, как для него это серьезно. Патрик зря монетами не разбрасывался.

– Ого! – пробормотала я. Больше ничего выговорить не получалось: в горле встал ком. Я снова потянулась к серебряному доллару на цепочке; Джоан внимательно следила за мной.

– Ты ведь знаешь, – ласково продолжала она, – что этот доллар тоже нужно выбросить?

Я глянула на нее с испугом.

– Но это последнее, что он мне подарил! – Я жадно вцепилась в свою монету.

– Я знаю. Но знаю и то, что он дал ее тебе потому, что случилось что-то хорошее. И он бы ее выбросил, как только поделился с тобой этой хорошей новостью.

Я кивнула и на миг увидела перед собой его лицо, то необычное выражение лица, с каким он вручал мне монету. «За ужином расскажу», – пообещал он. Но так и не вернулся домой. Та хорошая новость, которую он собирался мне сообщить, погибла вместе с ним в разбившемся такси.

– Я так и не узнала, о чем он хотел мне рассказать.

– Быть может, это так и останется тайной. Но серебряные доллары не полагается оставлять у себя. Во всяком случае, в нашей семье не полагается.

Ее слова рвали мне душу – потому, что хотя я и помыслить не могла расстаться с монетой, которую надевала каждый день, но понимала: Джоан права.

– Я еще не готова, – призналась я наконец.

– Ничего. – Она сжала мне руку. – Когда-нибудь. Наступит день, и придется это сделать.

Я кивнула, и с минуту мы сидели в дружеском молчании. Я думала о Патрике, о том, как он верил в магию серебряного доллара. Но доброе волшебство не спасло ему жизнь.

С бейсбольного поля донесся очередной крепкий удар алюминия по коже мяча, заорали зрители.

– Патрик планировал когда-нибудь стать тренером дворовой команды, – нарушила молчание Джоан. – Он бы прекрасно учил таких ребят. Он умел обращаться с детьми.

Я слабо улыбнулась.

– У него замечательные отношения с Ханной. – Спохватившись, я прикрыла рукой рот.

– С кем? – переспросила Джоан.

– Ни с кем. Извини, – заторопилась я. – Я хотела сказать… Прости меня, Джоан.

– За что, лапонька? – удивилась она.

С минуту я тупо разглядывала собственные ладони.

– Если б мы с ним родили ребенка!

– Кейт… – заговорила Джоан, но я перебила:

– Я думала, нам еще рано. – Тысячу раз я вела этот разговор сама с собой, но вслух – впервые. – Патрик был готов в любой момент, но я еще училась и попросила отложить на несколько лет, а он согласился. Мне казалось, у нас сколько угодно времени впереди.

– И ты была права, Кейт, – попыталась она меня утешить. – Ты поступила совершенно правильно. Как ты могла предугадать беду? Конечно, я счастлива была бы внуку или внучке, но это не входило в Божий замысел, и уж себя-то винить ты не должна.

Мы еще с минуту помолчали, погрузившись в свои мысли, а потом Джоан спросила:

– А вы с Дэном не собираетесь завести детей?

Я не сразу собралась с духом.

– У меня не будет ребенка, – тихо выговорила я. – Пару недель назад выяснилось.

– Ох, лапонька! Мне так жаль! Что ты думаешь с этим делать?

– Пока не пойму, – ответила я.

– А ЭКО не получится?

Я покачала головой.

– Или суррогатная мать? – У меня нет яйцеклеток.

– Тогда усыновить? – просияла она. – Ты подаришь ребенку прекрасную семью.

– Возможно. Я пока не знаю, как к этому отнесется Дэн.