— Ватку, быстрее.

Смачиваю бинт нашатырём и подношу его к заострённому носу Анны Евментьевны. Она еле слышно дышит, а из груди вырывается свистящий хрип, пока Саша пытается дозвониться до «скорой помощи».

— Ну же, давайте… Не смейте умирать, вы меня слышите?

Терпкий запах нашатыря делает своё дело, и женщина с трудом приоткрывает свои серые глаза, смотря на меня с каким-то немым вопросом.

— «Скорая» уже едет. Нужно потерпеть.

— Я не хочу в больницу.

— А умереть хотите?

Подкладываю под ноги женщины перьевую подушку, чтобы облегчить кровоснабжение головного мозга и кладу на лоб старушки влажное полотенце, которое мне принёс её сын.

Саша следит за моими чёткими движениями с нескрываемым интересом, и, наконец, спрашивает:

— Ты врач?

— Нет, закончила колледж после школы, по образованию медсестра. Но опыта у меня практически никакого — я не работала ни дня.

— А чем же ты занималась, чем на жизнь зарабатывала?

— Дома сидела. Я, как это принято говорить, удачно вышла замуж.

— Понятно.

Александр сухо кивает, переключаясь снова на свою престарелую мать, а я отхожу к окну, задумчиво вглядываясь в ночную мглу.

И откуда у меня молниеносно всплыли все эти знания, полученные в колледже? Может быть, и правда ещё не всё потеряно, и я смогу устроиться на работу по профессии?

Тогда я смогу сама обеспечивать и себя, и своего ребёнка и жалкие подачки Лебедева мне будут абсолютно не нужны.

*****

— Давление слегка пониженное, но не критично. Как вы себя чувствуете?

Пожилой врач, прибывший на машине «Скорой помощи», аккуратно убирает прибор для измерения давления, и внимательным усталым взглядом ощупывает лицо больной.

— Ничего, Яков Семёнович, жить буду.

— Ну и хорошо. Сердце не болит? Может, в больницу забрать, обследование пройдёте?

— Да какое мне обследование? Помру, так помру.

Саша, стоящий рядом со мной, напрягается, и я молниеносно хватаю его за руку. Ещё не хватало, чтобы он сейчас ввязался в перепалку с матерью. Мужчина одаривает меня благодарным взглядом, скользя по моему лицу, и у меня почему-то начинает громко ухать сердце.

— Да и позаботились о вас, я смотрю, хорошо. Подушку под ноги положили — кто додумался?

— Так вот, Марина.

Анна Евментьевна делает лёгкий жест в мою сторону, и я загораюсь как маков цвет под суровым взглядом пожилого доктора. Неужели, не правильно?

— Медик, что ли?

— Медсестра.

— Молодец! Оперативно сработала. Я бы тебя к себе на работу взял, нам на «скорой» такие шустрые нужны.

Я шумно вдыхаю воздух носом и понимаю, что вот он — мой шанс зацепиться хоть за какую-нибудь работу. Другого случая может и не представиться. Хриплю, на автомате сжимая руку Саши, ища у него поддержки:

— Так возьмите меня, я как раз без работы сейчас.

— И возьму. Приходи в понедельник в кадры, к девяти, пусть оформляют. Я за тебя похлопочу.

Радостно киваю, нетерпеливо переминаясь с ноги на ногу, и расплываюсь в довольной улыбке. Ну вот, не только Анну Евментьевну спасла, но и работу нашла!

Яков Семёнович, похлопав по руке женщины, одаривает грозным взглядом Александра, растягивая губы в доброй по-отечески улыбке:

— Молодец, хорошую девушку встретил. Совет вам да любовь, ребята. На свадьбу не забудьте пригласить!

Жар приливает к моим вискам, и я тотчас становлюсь пунцовой, как помидор, приоткрывая рот. Он что, подумал, что мы вместе?

— Да мы не…

Но Саша не даёт мне договорить — он тотчас же приобнимает меня за талию и притягивает к себе, прижимая к своему стальному прессу таким образом, что мне становится трудно дышать.

— Обязательно позовём, Яков Семёнович!

У меня во рту всё пересыхает от такого уверенного заявления почти незнакомого мужчины, и я перестаю дышать, вибрируя всем телом.

Даниил

*****

Стою у окна, вглядываясь в темноту, и напряжённо выдыхаю — супруга не объявилась. Прошло уже несколько дней с момента исчезновения Марины, и я наивно полагал, что она не выдержит без меня долго.

Моя маленькая испуганная девочка.

Я был уверен, что супруга побесится, помыкается по съёмным квартирам и приползёт назад, как побитая собачка, скуля и воя, без гроша в кармане. Но этого не случилось.

Марина не объявилась.

Я даже отправил запрос прикормленному Игорю Петровичу, управляющему банка, и тотчас выяснил, что Марина воспользовалась своей карточкой лишь однажды, сняв в день своего исчезновения смешную сумму в десять тысяч рублей.

Успела всё-таки до блокировки!

Но это так мало…

И я совершенно справедливо полагал, что этих денег жене не хватит даже на сутки, ведь обычно мы ежедневно тратили в два раза больше! А значит, что она непременно обнаружит блокировку карточки и явится в отделение, чтобы разморозить свои средства.

Но этого, как ни странно, не случилось.

Жена переиграла меня на моём же поле, исчезнув бесследно.

Барабаню длинными пальцами по стеклу, смотря на красивый закат, и ощущаю какую-то гложущую тоску, плотно засевшую в душе. Где сейчас Марина? Вдруг, ей плохо и она страдает, не имея возможности вернуться домой?

Представив жену, ночующую под мостом, у меня неожиданно сжалось сердце. Лебедев, что это с тобой? Где твоя беспринципность и суровая хватка? И почему, чёрт возьми, я никак не могу выбросить эту надоевшую жену из своего сердца?

— Вам что-нибудь нужно, Даниил Игоревич?

Вздрагиваю от робкого голоса горничной, и смущённо отворачиваюсь от окна. Не хватало ещё, чтобы все подумали, что всесильный Лебедев грустит из-за отсутствия постылой супруги.

Вот ещё!

— Нет, Лизавета, можете идти. И завтра можете приехать позже, я с утра уйду на фирму.

— Хорошо, спасибо. С вашего разрешения.

Женщина удаляется, а я напряжённо принимаюсь жевать верхнюю губу. Пока Марина жила со мной, я никогда не общался со слугами и толком не знаю, что входит в их круг обязанностей. Вроде бы Лизавета помогала Марине по дому, покупая продукты и убирая дом. Готовить жена предпочитала самостоятельно, проводя вечерами за поиском интересных рецептов.

А что теперь?

Выдыхаю, задёргивая плотную штору.

Без Марины наш особняк, в котором постоянно проживало не одно поколение Лебедевых, неожиданно опустел и захирел, а я, как ни хорохорился, неожиданно понял, что жена для меня была вовсе не пустым местом.