Марина

*****

— Марина, ты меня слышишь?

Родной голос супруга раздаётся над ухом, и я привычно растягиваю губы в счастливой улыбке. Даня рядом со мной, мы дома, в нашей уютной постели, а всё, что случилось — это не более чем дурной сон.

Наверное, я просто перенервничала.

Приснится же…

— Марина!

— Да?

Хриплю, пытаясь кивнуть, и приоткрываю свои тяжёлые веки, мгновенно сводя брови на переносице. Меня окатывает волной жара при виде картины, выструганной из дерева ловким мастером, висящей над моей головой, и я испуганно ахаю.

Чёрт возьми!

Я снова в том же деревенском доме, только теперь надо мной нависло озабоченное лицо супруга. Значит, это был не сон. Была и измена, и предательство лучшей подруги и попытка убийства.

И сейчас он нашёл меня, чтобы, очевидно, продолжить свои пытки.

Какой ужас!

Сглатываю вязкую слюну и смотрю на мужа затравленным взглядом.

— Как ты себя чувствуешь?

— Нормально.

— Всё-таки, Марья Петровна не совсем компетентна — просмотрела у тебя какое-то отклонение от нормы.

— Сам ты отклонение от нормы!

Воплю дурниной, возмущённо подпрыгивая на кровати, и впериваюсь в супруга ненавидящим взглядом своих серых глаз. Ух, могла бы убить взглядом — сейчас бы от мужчины остались только рожки да ножки!

— Эй, полегче!

Даниил примиряющее выставляет руку вперёд, пытаясь защититься от меня и растягивает губы в обаятельной улыбке.

— Какого чёрта ты не с Катериной?

Делаю новый выпад, в надежде растянуть время. Если сын Анны Евментьевны уже вернулся, то неплохо бы ему поспешить сюда, чтобы встать на мою защиту. Вдвоём со старушкой мы не отобьём атаку моего всесильного супруга, он просто сломает нас, как две сухих щепки.

— Какой Катериной? Ты о чём вообще?

— Уже забыл, или ты предпочитаешь не запоминать имена всех шалав, с которыми мне изменял?

— Эммм. Я тебе, вообще-то не изменял.

— Да ладно? Так, лёгкая интрижка?

— Ну…

Мужчина старательно подбирает слова, и я понимаю, что он несколько озадачен моим напором. В его глазах я даже вижу какое-то подобие лёгкого смятения, что совсем не свойственно моему деспотичному мужу.

Как же так?

Даня обычно начинал переводить стрелки на меня, обвиняя во всех смертных грехах, а тут… ничего подобного, одна нерешительность и какая-то мягкость.

Даже странно.

— Померяй-ка температуру. Наверное, у тебя жар.

В руке мужчины мгновенно появляется стеклянный градусник, и он заботливо прикасается к моему запястью своей огромной широкой ладонью. Это мимолётное касание как будто оставляет на моём теле обжигающий след, и я испуганно бормочу:

— Не трогай меня.

— Прости, не волнуйся.

— Я больше не твоя жена!

— Хорошо-хорошо, как скажешь. А чья?

В голосе супруга слышатся ироничные нотки, и я понимаю, что он просто издевается надо мной. Но мне всё равно, я не отступлю и не поеду с ним в Москву, как бы он того не хотел.

— Ничья! Мне больше мужики не нужны!

— Ладно, договорились.

Примиряюще выставляет руки вперёд.

— Вы все — просто мерзкие животные, готовые оттрахать всё, что движется!

— Разумеется.

Ответы Дани начинают меня раздражать, и я презрительно фыркаю, оттопыривая губу. Не думала, что он может быть таким мягким. И странно, почему он медлит, не заламывает мне руки, не раздаёт оплеухи? Может быть, его смущает присутствие Анны Евментьевны в доме?

Оглядываюсь, понимая, что женщины поблизости нет, и в задумчивости закусываю нижнюю губу.

И чего это муж сегодня такой любезный?

— Что, раз мужчины тебя больше не интересуют, на женщин переключишься?

— Что?

— Ну, в вашей Москве и не такого, небось, насмотришься. Просто рассадник разномастной нечисти, а не город.

Качает головой, и я впериваюсь в мужа немым взглядом.

Странно, я не замечала в лексиконе Даниила подобных разговоров. Да он никогда и не говорил со мной таким образом. А эти намёки на нетрадиционные отношения — вообще что-то из ряда вон выходящее — он же прекрасно знает всю мою подноготную.

Издевается, что ли?

— Температуру измерила? Давай сюда градусник!

Молниеносно сую мужу в руки термометр, и уже было собираюсь ему ответить что-то резкое, как тут вижу входящую в комнату пожилую женщину. Ругаться сразу же расхотелось, и я прикрыла рот, продолжая сверлить деспотичного изменщика убийственным взглядом.

Не хочу препираться с супругом в доме Анны Евментьевны. Мне вообще не хочется пугать и ввязывать в свои проблемы эту душевную женщину. Пожалуй, ей лучше ни о чём не знать.

— Ну, как она?

— Температура в норме, но несёт всякую чушь.

Даня встаёт на ноги, сжимая градусник в руке, и с тревогой в голосе оборачивается к старушке, пожимая плечами. Пожилая женщина грустно качает головой, шамкая сухими губами.

— А со мной она была вполне вменяемая. Даже странно.

— А мне ахинею какую-то несёт.

Мои брови взлетают вверх, а все внутренности скручиваются в тугой узел — эти двое разговаривают так, как будто давно знают друг друга и Даня, ничуть не смущаясь, «тыкает» пожилой женщине что, в общем-то, ему не свойственно.

— Да ты что?

— Ага. Думает, что я — её муж, который изменил ей с какой-то Катериной, представляешь?

— Охохонюшки…

— Да, жаль её. Такая молодая.

Анна Евментьевна сокрушённо качает головой, ставя на стол блюдо с ароматными лепёшками, и принимается разливать по стаканам парное молоко.

Я прячу улыбку в долгий ящик, вслушиваясь в беседу этих людей и никак не могу взять в толк — что может объединять моего супруга, владельца крупной фирмы, и эту деревенскую старушку. Неужели, они как-то знакомы между собой? А может, я вовсе не случайно здесь оказалась, а всё это — искусно подстроенная хитроумная ловушка?

— Ты бы завтра отвёз её в город, в клинику. Ну, туда, где психами занимаются. Пусть её посмотрят.

Волна жара прокатывается по моему телу и я вскакиваю с кровати, тяжело дыша:

— Ах, вот что вы задумали! Ненормальную из меня сделать, а потом ребёнка отобрать!