— Факт, братуха, — встрял Мурмур. — У нас в отделе таких ловцов душ до фига. Поскольку согрешить мысленно — это ого-го хитрая хрень, до которой своим умом никто не дойдёт. А тут развернул человек журнал, глянул на бабца в купальнике — и всё, попал в Ад.

Астарта выдохнула дым. На фильтре остался отпечаток чёрной помады.

— Внучелло, — сказала демоница. — Ты пробовал хоть раз превращаться в женщину?

Этельвульф страшно пожалел, что вообще зашёл сегодня в бар.

Собственно, он раньше о таком часто размышлял — как о самом своём последнем шансе. Взять кредит в Банке Преисподней, превратиться в неотразимую красотку а-ля Голливуд и заставить гордого отца Георгия пасть к своим стройным ногам и пышному бюсту. Но признаваться в этом факте в присутствии Мурмура и бабушки Астарты в планы Корнелия не входило. Ему ужасно не хотелось повествовать тут и о другом секрете — дабы почувствовать себя неотразимой гетерой, он разок переодевался в женское платье.

— Э-э-э… мнэ-э-э… промямлил он. — Ну, в общем-то, если так подумать, я… э-э-э…

— Не пробовал, — подвела итог Астарта. — И почему столь простейшая вещь вызывает среди демонов бурю смятений? Раньше ведь далеко не у всех адских существ был пол, а некоторые бесы и вовсе являлись гермафродитами — пока не начали скрещиваться с человеческой расой. Я знаю, над архонтом Каимом втихомолку смеются: по здешним обычаям тот, кто носит женскую одежду, в лучшем случае трансвестит, а в худшем — псих. Это глупое новомодное представление. Превратившись в женщину, демон может добиться сногсшибательных результатов — уж я-то знаю, как это легко, внучелло.

Она полезла в сумочку и положила на стол небольшой стеклянный шарик.

Сумрак в баре озарил голубой свет, переливающийся вспышками звёздочек. Этельвульф сразу понял — шар содержит запас маны, вырабатываемой демонами высшего разряда. Им-то в любой момент поколдовать, в отличие от мелких бесов, как раз плюнуть. Такие шары носили с собой с античных времён, пока полсотни лет назад не ввели карточки.

— Бери, мальчик, — снисходительно произнесла Астарта. — Заклинание я тебе щас на салфетке напишу. Приходи на исповедь в лёгком платье, с вырезом и обязательно без трусов, Чувственные губы, упругие бёдра и высокую грудь колдовство обеспечит.

— Так холодно ж ещё, в апреле без трусов-то, — промямлил Корнелий.

— А тебе не двойню рожать, мой милый, — сухо отрезала демоница.

Она по привычке принялась зарисовывать на салфетке с логотипом «Адской Кухни» маленькие знаки — шумерскую клинопись, но чертыхнулась и перешла на латиницу. Мурмур с интересом наблюдал за её действиями, попивая пиво. Включилась траурная музыка — бесы в зале молча подняли к потолку бокалы с белыми шапочками пены.

— Держи, — улыбнулась чёрными губами Астарта и вручила Корнелию салфетку.

Тот рассыпался в благодарностях.

— А теперь простите, внучелло, мне пора, — демоница поднялась с места. — Скоро торжественная траурная церемония в Коллегии Демонов, я обязана присутствовать. Корнеша, внучок, не упусти свой шанс. Будь обольстителен, горяч, бесстыден — и поп поддастся. Если ты гетеросексуал — до секса доводить необязательно. Как я тебе уже объяснила, милок, — любое грехопадение начинается с соответствующих мыслей.

Оба собеседника Астарты поспешно вскочили.

— Мы проводим, — сказал Мурмур Мурмурович. — Братан, возьми у дамы сумочку.

…Незнакомец с седой бородкой уже час пристально рассматривал из соседнего здания подъезд «Адской Кухни» через снайперский прицел. Демоны то и дело выходили поболтать, покурить, но цель так и не появлялась. Он начал волноваться, что «объект» сбежал через чёрный ход, однако тут же унял панические мысли. Его невидимый друг не ошибается. По пути на точку назначения он много раз повторил стих, присланный ему по эсэмэс. Такие простые и такие доходчивые строчки, объясняющие практически всё.

Вы боитесь меча, и я наведу на вас меч.

И отдам вас в руку чужих —

И произведу над вами суд.

От меча падёте и узнаете,

Что я — Господь.[13]

Ну и, конечно, фотография, плюс полный адрес тайника со снайперской винтовкой. Лучше и качественнее, чем «драгунов». Можно стрелять издалека — не подведёт.

Дверь отворилась. Прицел переместился на вход.

Трое существ. Одна дамочка в явном прикиде эмо (она говорила по телефону и осматривалась по сторонам — видимо, вызывала автомобиль) и два парня: один похож на диджея из рэйв-клуба, другой — с правильной осанкой, в сером костюме, надвинутой на лоб шляпе, при галстуке, с тросточкой, ни дать ни взять — старомодный английский джентльмен. Лица с высоты не разглядеть, но это сейчас и не нужно. Снайпер поймал в перекрестье шляпу «британца» и задержал дыхание. Вау, как соблазнительно…

Он с сожалением вздохнул и перевёл прицел.

Нет. Цель — не англичанин, хотя своим рафинированным видом он так и просится под пулю. Своевольничать нельзя. У него задание, и сейчас оно будет выполнено.

…Подъехала машина. Этельвульф обернулся к бабушке, чтобы поблагодарить в последний раз. Он уже открыл рот, как на его глазах лицо Астарты лопнуло. Взорвалось, разлетелось мелкими кровавыми брызгами, как ошмётки арбуза. Безголовое тело застыло, нелепо держа в одной руке телефон, а в другой — дамскую сумочку. Прошло несколько секунд — они тянулись долго, словно смола. Наконец улицу прорезало женским визгом, застонали «сигналки» автомобилей. Мурмур Мурмурович, в тупом недоумении глядя на Корнелия, медленно стёр с щеки кровь Астарты. Раздался металлический стук — из мёртвой руки выпал телефон. Труп демоницы шлёпнулся на мостовую ничком, вокруг тела начала расплываться тёмная лужа. В жилах демонов тоже текла кровь, вот только она отличалась от людской: красного почти нет, чёрная и густая, как нефть, жидкость. Правда, на первый взгляд, да ещё на ночной улице, различий не видно. Этельвульф поскользнулся в крови и, чтобы не упасть, ухватился за дверной косяк. Руку обожгло. Отдёрнув ладонь, он присмотрелся к маленькому кусочку металла, наполовину засевшему внутри дерева.

Это была золотая пуля.

И ангел убит, и вокруг всё пылает.

Герои сдаются, от страха рыдая.

Лишь армия волчья сражается молча,

Плевав на властителей Ада и Рая.

Pathfinder, «Lord of the Wolves»

(храм у метро «Кропоткинская», следующий день)

В храме никого. Убраны остатки скорлупы, вынесены погибшие куличи, замыта шваброй раздавленная пасха. Ничто не напоминает недавнюю битву прихожан. Темно. И лишь в углу, где друг напротив друга застыли двое, слышится тихий, но страстный шёпот.