Она не отвечает. Смотрит на него, склонив голову набок, она всегда делает так, когда пытается, что-то понять.

На долю секунды мое сердце замирает: «А вдруг она догадалась, что он ее отец?», думаю я, что абсолютно безумно. Она ведь никак не может догадаться об этом. Верно?

— Почему этот человек хотел фото с тобой, Зевс?

— Ну… — кажется, он в затруднительном положении и не знает, что ответить.

— У Зевса есть работа, поэтому, иногда его показывают по телевизору. — говорю ей.

— Как Плинцессу Сумелечную Исколку?

— Ну, типа того, но по-другому, — отвечаю я.

— Как по-длугому? — спрашивает она, в этот раз обращаясь к Зевсу.

Он приседает перед ней, чтобы быть на уровне ее глаз.

— Ну, я боксер, Джиджи.

Ее брови сходятся вместе от непонимания.

— Но я думала, что ты почтальон?

Он поджимает губы, формируя свою фирменную ухмылочку.

— Это была моя вторая работа. Но моя основная – бокс.

— Значит… ты длачун?

Зевс разразился смехом.

— Боксер, боец, — объясняет он ей.

— Длаться – это плохо. — Она хмурится. — Мама всегда говолит мне об этом.

— И твоя мама права. Драться – это плохо. Но есть случае, когда это нормально.

— Какие?

— Ну, когда это спорт, как бокс. Я надеваю перчатки и выхожу на ринг, чтобы сразиться с другим боксером. Есть судья, который следит за тем, чтобы все было по правилам. И всегда рядом медики, на случай, если кто-то из нас получит травму.

— Ты получишь тлавму? — ее глаза расширяются, и беспокойство на ее лице сжимает мне грудь.

— Нет, — говорит он, выражение его лица смягчается. — Я лучший. А когда ты лучший, как я, никто не может подойти достаточно близко, чтобы причинить боль.

Эти слова эхом отдаются в моем сознании, и я верю им до глубины души.

Я не могу представить себе, чтобы кто-нибудь и когда-нибудь смог обидеть Зевса. И я говорю не только о физической боли.

Мы пробыли в парке еще час, и никто больше не приставал к Зевсу, пытаясь заполучить совместное фото, что было хорошо. Сейчас мы сидим в его машине и направляемся в Landmark Diner – любимое кафе Джиджи, она жить не может без их блинчиков.

Похоже, ей также очень нравится Зевс. Она все утро требует его внимания. А он в свою очередь полностью увлечен ею. Я вижу это в его глазах. Но дело в том, что Джиджи очень легко полюбить. Эту черту она унаследовала от своего отца.

Наблюдая за Зевсом и Джиджи – зрелище, которое я не надеялась увидеть когда-либо – я радуюсь за нее. Наконец-то в ее жизни появился папа, даже если она еще не знает, кто он такой.

Но у меня постоянно болит в груди. Я думаю, что это боль от «что если…». Что, если бы Зевс никогда не изменил мне и не бросил меня? Мы были бы настоящей семьей. Вместе, все это время.

Но это глупо – думать о том, что могло бы быть, если бы, да кабы. Это ни приведет ни к чему хорошему, кроме, как к городу Печали.

Жизнь идет именно так, как ей положено. И я никогда не должна была прожить всю жизнь с Зевсом.

Я понимала, что он был любовью всей моей жизни. И я не могу отрицать того, что все еще испытываю чувства к нему. Он отец Джиджи и моя первая любовь, поэтому у меня всегда будет эмоциональная привязанность к нему. В этом есть смысл.

Но, кроме этого, ничего нет.

Между мной и Зевсом давно все кончено.

— Это то самое место? — спрашивает Зевс, въезжая на парковку кафе.

— Да. Это оно.

— Выглядит неплохо, — комментирует он, паркуя машину на свободном месте.

— Это мой любимый лесторан, — говорит ему Джиджи в десятый раз

Он улыбается ей в зеркало заднего вида.

Джиджи пытается самостоятельно отстегнуть ремни безопасности. Я замечаю, что в этот раз Зевс не берет с собой свою кепку. Может быть, потому что в прошлый раз она не особо спасла его.

Зевс вылезает из машины, я делаю то же самое. Он открывает дверь для Джиджи. Она выпрыгивает с Принцессой Сумеречной Искоркой под мышкой.

Мы направляемся к кафе. Джиджи и Зевс идут вместе впереди, а я сразу за ними.

— Ты будешь блинчики, Зевс? — спрашивает его Джиджи.

— Здесь готовят лучшие блинчики, верно?

— Да.

— Тогда я буду блинчики.

Затем она делает нечто неожиданное. Она тянется ручонкой вверх и берет за руку Зевса.

Его шаг замедляется. Я наблюдаю за ним, он смотрит на ее крошечную ручку в своей.

Его взгляд находит меня.

Чувства на его лице убивают меня, и на долю секунды мне кажется, что я сейчас могу разрыдаться.

Его поразительные голубые глаза сверкают от невысказанных эмоций.

Я нежно улыбаюсь ему. Это все, на что я способна сейчас.

Джиджи даже не подозревает, что такое маленькое действие значит для этого огромного мужчины рядом с ней.

— Пойдем, Зевс. Блинчики!

Он сдержано улыбается и следует за ней в кафе.

Я, как-то умудряюсь поднять свое сердце с земли, и вхожу в дверь, которую Зевс держит открытой для меня.

— Спасибо, — улыбаюсь ему.

Джиджи уже подбегает к кабинке и забирается в нее. Она усаживает Искорку слева от себя.

Я занимаю место напротив нее.

Зевс колеблется, похоже, не зная, куда ему сесть. Но Джиджи принимает решение за него.

— Садись сюда, Зевс, — она хлопает по сиденью рядом с собой.

Он скользит на сиденье. Его длинные ноги прижимаются к моим под столом.

Мой взгляд устремляется к нему. Даже от прикосновения его ноги, обтянутой джинсовой тканью, по моей коже расползается тепло.

— Прости, — говорит он, но, по его взгляду вполне понятно, что ему ни жаль.

Он сдвигает ноги в сторону, так что они оказываются вытянутыми прямо на проходе возле наших мест.

— Добрый день, мисс Джиджи, Кам, — говорит Меган, одна из официанток, подходя к нам.

Так как мы часто здесь бываем, то знаем всех довольно хорошо.

Я вижу, как замедляются ее шаги, когда она замечает Зевса, сидящего с нами. Ее взгляд буравит его, и мне совсем не нравиться чувство, которое разгорается в моем желудке.

— Пливет, Меган. — Джиджи приветствует ее. — Ты плинесла мне ласкраску?

— Конечно. — Меган протягивает ей одну из картинок и карандаши, любезно предоставленные закусочной, чтобы развлечь детвору. — А это кто? — спрашивает Меган не сводя глаз с Зевса. Она кокетничает с ним, что заставляет меня нахмуриться.