Она удивленно поднимает брови.

— Занятное будет зрелище.

Стиль Джиджи может быть немного вычурным, если ей позволить одеваться по своему усмотрению.

— Я действительно с нетерпением жду возможности увидеть, что она наденет. — Потешаюсь я.

— Ты готова к сегодняшнему дню?

— Не-а.

— Все будет хорошо, Кам.

— Не уверенна. — Вздыхаю я.

— Кам, он конкретно подставил тебя, и я ненавижу его за это. Но если ты веришь, что он ничего не знал о твоей беременности, тогда и я верю ему. И если подумать, в этом есть смысл. Семья важна для Зевса. Верность, не особо. Но семья – это все для него. Он сделает все что угодно ради своих братьев и сестры. Джиджи – его кровь. Он не причинит ей вреда.

— Да, ты права.

— Я всегда права. — Она улыбается, допивая остатки своего кофе и ставит чашку в раковину. — Я в участок. Но могу задержаться, если тебе нужно мое присутствие, пока Зевс не приедет.

— Нет, езжай. Со мной все будет в порядке.

Я слышу, как спускается Джиджи. Для танцовщицы балета, танцующей словно перышко на носочках, на этих ступенях она точно слон.

— Мамочка? — зовет она.

— На кухне, — откликаюсь я.

С улыбкой на лице, я смотрю на нее сквозь арку дверного проема, когда она бредет к нам.

На ней черные леггинсы с черепами, часть прошлогоднего костюма на Хэллоуин. Серая футболка «Мой маленький пони», джинсовый пиджак и коричневые сапоги с меховой отделкой. И, чтобы закончить ансамбль, ярко-синяя пачка, которая была частью ее костюма с последнего танцевального концерта.

На самом деле выглядит она чертовски круто.

— Вы только посмотрите на нее, малышка Джиджи, — говорит тетя Элль, когда Джиджи входит на кухню.

— Тебе нлавиться моя одежда, бабушка Элль?

Тетя Элль поднимает и целует ее в щечку.

— Я люблю их. Ты выглядишь прекрасно. — Она опускает Джиджи на ноги. — Пора, бабушка Элль отправляется на работу. Хорошо проведи свой день, малышка Джиджи.

Тетя Элль останавливается возле меня и целует в щеку.

— Дыши. — Шепчет она мне. — Все будет хорошо. И помни, я знаю, как избавиться от тела так, чтобы его никогда не нашли.

Я встречаюсь с ее мерцающим взглядом и смеюсь.

— Люблю тебя.

— И я тебя люблю, и люблю мою малышку Джиджи. — Она посылает ей воздушный поцелуй и выходит из кухни.

Я обращаюсь к Джиджи, когда тетя Элль уходит.

— Хочешь, чтобы я сделала тебе прическу?

— Нет. Хочу надеть ее.

— Ты расчесала волосы? — я уже знаю ответ на этот вопрос.

— Я взяла расческу, — напевает она и выбегает с кухни. Через минуту она возвращается с расческой и своей любимой повязкой на голову, на которой изображены принцессы Диснея. — Ты поможешь надеть мне ее?

— Конечно, детка. — Я расчесываю ее длинные волосы и фиксирую повязку на голове. Наклоняюсь и оставляю поцелуй на кончике ее носа. — Красавица, — говорю я ей.

Она прижимает ладошки к моим щекам.

— Не такая класавица, как ты.

— Ни в коем случае! — восклицаю я. — Ты намного красивее мамочки.

Она улыбается мне.

Господи, я так ее люблю, что порой бывает больно.

Я не перестаю молить Бога, чтобы Зевс не причинил ей боли.

Я смотрю на часы на стене. Без пяти минут одиннадцать. Я сказала ему быть здесь в одиннадцать. И лучше бы ему не опаздывать. Зевс всегда был не очень дружен с пунктуальностью.

Через минуту звонит дверной звонок.

И мое сердце сорвалось с цепи.

Я открываю дверь.

Зевс стоит за ней, как всегда красив, в голубых джинсах и черном свитере.

— Привет, — говорю я.

— Привет, Кам. — Его взгляд удерживает мой, прежде чем спуститься к Джиджи. — Привет, Джиджи. — Он одаривает ее широкой улыбкой. — Ты сегодня очень красиво выглядишь. Это пачка?

— Джиджи сегодня сама одевалась, — говорю я ему.

— Ну, я думаю, ты отлично справилась. Это для тебя. — Он вытягивает руку из-за спины. В руке он держит большой подарочный пакет и букет маргариток, которые, по-видимому, искусно были завернуты флористом.

— Ты купил мне подалок? И цветы? Но сегодня не мой день лождения.

Я вижу боль, которая отражается на его лице, и я просто знаю, что в этот момент он думает о четырех пропущенных днях рождения.

— Знаю, но я просто хотел подарить тебе подарок. Это же нормально, я надеюсь? — его вопрос скорее был адресован мне, нежели Джиджи.

Я слегка киваю ему, говоря, что все в порядке, и черты его нахмуренного лица разглаживаются.

— Скажи спасибо, Джиджи.

— Спасибо.

— И это я купил для тебя. — Он вытягивает вторую руку из-за спины. Целая охапка восточных лилий – мои любимые цветы – и вручает их мне.

Я уставившись смотрю на них, мое сердце готово вырваться из груди.

— Они больше не твои любимые? — расстроено спрашивает Зевс.

— Нет. То есть, да. Просто… — Я смотрю на Джиджи, а затем на Зевса. — Ты не обязан приносить мне цветы.

— Знаю. Но я хотел.

— Я просто не думаю, что это уместно. — Последнее слово я произношу шепотом.

Его брови нахмурились над глазами, в которых всполохнул гнев. Если бы я не так хорошо его знала, то не заметила бы, но я знала.

— Это просто подарок, Голубка.

— Голубка? — в непонимании спрашивает Джиджи.

— Это прозвище, которое я дал твоей маме, — объясняет ей Зевс.

— Ты знал мою маму еще до того, как стал нашим новым почтальоном?

— Джиджи, это Зевс. Друг, о котором я тебе говорила.

Она озадачено смотрит на меня.

— Твой длуг – наш новый почтальон?

Я и мой большой глупый рот.

— О. Ну, эм, я… я… — заикаюсь я.

— Я был вашим новым почтальоном. — Приходит мне на помощь Зевс, приседая перед Джиджи, чтобы быть с ней на одном уровне. — Но я оказался не очень хорош в этой работе, так что ваш старый почтальон возвращается.

— О, я оголчена за тебя. Но я лада, что Белт велнулся, он сможет лассказать мне еще много новых шуток.

Уголки губ Зевса приподнимаются.

— Знаю, что я больше не ваш почтальон, но я хотел бы быть твоим другом, если ты не против?

Большие голубые глаза Джиджи перемещаются ко мне в поиске подтверждения, что все в порядке.