Здесь самоотверженно трудился самый циничный человек в городе. Этого человека звали Александр. Если бы мне мешали спать лавры Оноре де Бальзака, если бы лавры шумели по ночам и стучали ветками в мое окно, я бы нарисовал Александра как следует. Увы, я не лавры, я дуб Оноре де Бальзака… Александр верил, что все хорошее возникает от невозможности совершить дурное. «Добродетельность, – намекал Александр, – попирает все законы естества. Если женщина полтора месяца занимается добродетельностью, значит, у нее скверная болезнь».

– Так-так-так, – произнес Александр, поглядывая на Карину. – Значит, это будет у нас матушка Прага?

– Я подобрал ее полчаса назад на панели, мать у нее скончалась в психиатрической больнице, а отец перерезал всю семью, за малым исключением, – поспешил я с рекомендацией. – Кстати, ее зовут Карина, и она согласна со мною переспать, так что будь добр, одолжи мне двести баксов.

– Хватит и ста пятидесяти, – возразил Александр.

Последнее замечание, видимо, не устраивало Карину с туфельной точки зрения. Все остальное она пропустила мимо ушей.

– Вы оба, – подчеркнула Карина, – ля-ля-ля-ля-ля-ля-ля!..

– Музыкальная девушка, – уважительно отозвался Александр. – Сейчас мы сделаем из нее прибамбас…

Не садитесь в парке на скамейку. Тут же рядом возникнет девушка. Она будет внушать вам мысли о длинном романе с тонкими чувствами. Девушка начнет разговор скромно, но слегка откинется назад и станет медленно выскальзывать из юбки – миллиметр за миллиметром. Это Карина. О чем она там болтает? Но если провести с нею рядом всего полчаса, то ноги у Карины обнажатся до бедра, и какая разница – чем питаются ваши уши, когда празднуют ваши глаза. Но не пяльтесь на Карину понапрасну. Девушка эта неожиданная – вдруг как сквозь землю провалится и только растревожит вашу психику и взболтает. Со дна организма поднимутся всевозможная муть и осадки, муть и осадки, муть и осадки. Легкое помешательство, умеренное помешательство, буйное помешательство – выбирайте. Эй! Эй! Сладострастная моя Карина, ты здесь, и нет тебя здесь! Ты разбилась на тысячу осколков, как мозаика. Сколько нужно девушек собрать вместе, чтобы получилась одна Карина?

Александр почесал затылок и задумался.

– А может быть, сделаем из нее мульку?..

Не посещайте Помпеи в последний день. Когда возбухает Везувий и кажется, что все дозволено. Действительность рушится на ваших глазах, и остается не более получаса, чтобы исполнить самые дерзкие желания. Которые всю жизнь откладываешь на потом, рассчитывая нарушить все человеческие заповеди разом. Тебе нужны основания, чтобы перепрыгнуть через мораль? Так вот они – разорванные тучи, извержение вулкана, пепел на голову. Возжелайте жену ближнего своего! Это Карина. (Муть и осадки, муть и осадки, муть и осадки.) Карина знает, за какие коврижки обрушился на землю ад, потому что долго подозревала это в своей душе. Ее не пугает происходящее, она знает в лицо всех всадников Апокалипсиса, и стоит ли ей удивляться, что они наконец-то прискакали. Земля отвергает море, небо падает вам на голову. Обагренная кровью только что убитого мужа, Карина бродит среди пьедесталов, на которых больше ничего не стоит. Последняя ночь мира – обратно в хаос погружаются люди и боги. Но наши пустоты, в виде переплетенных тел, обнаружат под пеплом археологи. Содом и Гоморра – две обнявшиеся пустоты. Не гуляйте в Помпеях в последний день…

– Даже и не знаю, – снова засомневался Александр.

Прибамбас и мулька обозначали у Александра главные иллюзии патриархата. Как белая женщина на черном рояле – сидит и типично посвистывает. Попирая эстетику и воздействуя на рецепторы.

– Покуда вы теряетесь в догадках, – сказала Карина, – все обувные магазины закроются.

И трудно было с этим не согласиться. Поэтому Александр хмыкнул, набрал номер телефона и, глядя на Карину, принялся изрекать в трубку:

– Глаза карие, слегка миндалевидные, короткая стрижка, нос тонкий, костюмер не нужен…

Через пять минут пришел визажист, поздоровался со всеми и принялся умывать Карину. Девушка ругалась, как Галатея, но визажист от природы был голубоватым, и поэтому женские угрозы на него не действовали. Мы с Александром сидели неподалеку и наблюдали, как из мыльной пены выползает Афродита.

– Хватит чертякаться, – сказал Александр, когда реплики Карины ему надоели.

Наконец Александр решил, что визажист вдоволь натешился. Тогда он вылез из кресла, настроил освещение и погрозил Карине пальцем: «Сиди смирно и не корчи рожи». А дальше они с визажистом устроили цирковое представление: один постепенно «докидывал» макияж, а Александр через каждую минуту щелкал затвором фотоаппарата. Обалдевшая Карина буквально на глазах превращалась из монашки в ночную бабочку. Представление называлось «Город контрастов – Прага». Если это называется искусством, то можете смело плюнуть мне в лицо. И растереть так же виртуозно.

– Вот тебе и туфельки… – добавил Александр и сделал последний кадр.

Визажист упаковал свои коробочки, попрощался со всеми и направился к дверям.

– А смывать косметику кто будет? – окрикнула его Карина.

– Сама, – невозмутимо ответил визажист и скрылся из поля зрения.

– Идите вы все к черту, – разозлилась Карина.

– Он давно не дает приличной цены, – возразил Александр и откровенно зевнул…

Карина частично отыгралась, когда после рекламного агентства проволокла меня по всем обувным магазинам на Вацлавской площади. Она определилась с туфельками, когда я подумывал, что смерть моя близка. Могу добавить, что туфельки были неплохими. В них удобно перешагивалось через труп врага. Слегка изменялась походка. И сокрушались мужские иллюзии…

– Ты можешь прикинуть, сколько женщин у тебя было? Ну хотя бы приблизительно… – спросила Карина.

Новые туфельки валялись в прихожей. Я находился в постели с галстуком на голое тело. «Для солидности наших половых отношений», – как объяснила мне Карина. Вдобавок, когда у мужчины повязан галстук, «есть за что ухватиться». Я согласен, что немного зябко, но зато прилично. Как и большинство молодых женщин, Карина предавалась любви пылко, часто, но кратковременно. В паузах задавала наводящие вопросы – сколько раз, где, когда и при каких обстоятельствах я осчастливил других женщин. По правде говоря, моя интимная жизнь не поддается статистическому анализу. Во-первых, я ни хрена не помню, а во-вторых, не могу отказать себе в удовольствии приврать. Была такая битва при Бородине: «смешались в кучу кони, люди, и залпы тысячи орудий слились в протяжный вой». Приблизительно то же самое можно сказать о моей интимной жизни.

– Ты мне зубы-то не заговаривай, – пригрозила Карина. – Называй немедленно явки, адреса, пароли, объемы талий и размеры бюстов… Кстати, тебе не кажется, что у меня слишком маленькая грудь?

Я хотел ее успокоить, что не кажется, но поправил на своей голой груди галстук и решил переменить тему: