– Мне кажется, что ты, Мэгги, порой настолько увлечена достижением поставленной тобой цели, что совершенно забываешь о маленьких жизненных радостях, без которых любая дорога становится скучной и тягостной.

Мэгги нахмурилась и промолчала.

– Однако эту мысль следовало бы записать! – с воодушевлением воскликнул Доминик. – И подарить Чарли, чтобы он мог использовать ее в одной из своих статеек. Тебе так не кажется?

– Пожалуйста, сделай одолжение, оставь свою мысль при себе! Не хватало только, чтобы какой-то щелкопер, возомнивший себя гениальным писателем и знатоком женской души, обессмертил меня в своей статейке! – негодующе вскричала Мэгги.

– А вдруг именно этого-то тебе и недостает?

– Чего? Стать героиней журнальной заметки?

– Да нет, вот такого, как Чарли, непризнанного гения и знатока женской натуры. Ведь он бы мог вдохнуть жизнь в твое тусклое существование.

– А по-моему, такой мужчина сначала перевернул бы мою жизнь вверх тормашками, а потом исчез бы из нее.

Доминик улыбнулся и, подмигнув Мэгги, заявил:

– Похоже, что во время баскетбольного матча ты думала не только о том, что происходит на площадке.

– Не слишком ли много внимания мы уделяем моей персоне? – проворчала Мэгги. – Думаю, нам следовало бы поговорить о твоем поведении во время вашего первого свидания с Джулией. Как ты собираешься склонить ее ко второму свиданию?

– А с чего ты взяла, что я хочу снова встретиться с ней?

– А разве нет?

– Я этого не говорил.

– Тогда выслушай мой план! – Мэгги аккуратно обошла крышку люка. – И если он сработает, тогда я… тогда я…

– Тогда ты предоставишь мне право быть сватом, милочка!

– Ты сам будешь сватать себя?

– Нет, тебя, моя дорогая!

– Но я уже сделала свой выбор! Или ты забыл?

– Тебе только так кажется! Ручаюсь, что с этим добродетельным педиатром у тебя ничего не выйдет. Готов даже заключить с тобой пари!

Они снова подошли к перекрестку.

– Ты что, провидец? – спросила Мэгги. – Откуда у тебя такая уверенность, что мы с Джейсоном не поженимся?

– Обыкновенная интуиция. Не одна ты ею наделена, Мэгги. У нас, у Чиккалини, тоже есть такой дар.

– Тогда скажи на милость, кто, по-твоему, мой суженый? Нет, лучше не говори!

– Почему?

– Я знаю, ты скажешь, что это Чарли. Угадала?

– А вот и нет! Мне и в голову не приходило назвать его имя! А ты сделала это сама вот уже во второй раз! Вряд ли это случайность. Ты ничего не хочешь мне сказать?

Доминик пристально посмотрел на Мэгги.

– Нет! – ответила та, покраснев до корней волос.

– Не пытайся лукавить, Мэгги! Говори! Он тебе понравился?

– С чего ты взял?

– А вот мне кажется, что понравился! – стоял на своем Доминик.

– Но мне же лучше знать! – упорствовала Мэгги.

– Неужели? Ты была уверена и в том, что «Никс» победит. Утверждала, что чувствуешь это копчиком. Лучше вспомни, не ударялась ли ты им в последнее время! – наседал на нее Доминик.

– Но ведь «Никс» была так близка к победе! – не сдавалась Мэгги.

– Однако же проиграла! Ты не любишь признавать свои ошибки, но на этот раз тебе придется согласиться с тем, что твоя хваленая интуиция тебя подвела.

– А ты можешь назвать хоть кого-нибудь, кому нравится признавать свои ошибки?

– Нет, но я могу абсолютно уверенно назвать одну особу, которая терпеть этого не может!

– Послушай, Доминик, какое все это имеет отношение к Чарли?

– Прямое! Вернее, это имеет отношение к твоему упрямству. Если уж ты что-то втемяшишь себе в голову, то ни за что от этого не отступишься. Это я говорю к тому, что даже если бы симпатяга Чарли и понравился тебе, ты бы все равно не стала с ним связываться, потому что он не вписывается в твои грандиозные планы! – выпалил Доминик и перевел дух.

– Но ведь он мне вовсе не понравился!

Мэгги умолкла, внезапно поймав себя на том, что на протяжении всего спора с Домиником она мысленно представляла себе лицо Чарли. Особенно отчетливо – его губы.

Мэгги попыталась отогнать этот навязчивый образ и решительно проговорила:

– Знаешь, давай прекратим этот бессмысленный спор. Во-первых, Чарли ни капельки мне не симпатичен, а во-вторых, он испытывает отвращение к браку, в чем сам мне признался. В отличие от него, хочу тебе напомнить, я свято верю в этот общественный институт и в скором времени собираюсь выйти замуж за порядочного, обеспеченного и благонамеренного мужчину.

Воображаемый Чарли тут же насмешливо скривил рот, и Мэгги в отчаянии зажмурилась. Ей стало жутковато при мысли, что он не отцепится от нее, даже когда она ляжет в постель. Больше того, он станет преследовать ее во сне, воплощаясь в фантастические образы и всячески издеваясь над ней со свойственной подобным мужланам бесцеремонностью.

– Мэгги! Осторожно! – Доминик дернул ее за руку, вытащив едва ли не из-под колес промчавшегося мимо джипа.

Вот до чего довел ее этот Чарли! Она готова была уже броситься под автомобиль, чтобы только от него избавиться!

Сердце, со страшной силой колотившееся в груди Мэгги, подтвердило справедливость этой жуткой догадки. Этот мужчина представлял для нее реальную опасность. Слава Богу, что они больше никогда не встретятся!

– То есть когда он сможет тебя снова увидеть? – переспросил Чарли. – А больше ничего в этой открытке не говорится?

– Нет, если не считать нескольких стихотворных строк, – отозвался в телефонной трубке голос Джулии, заглушаемый помехами.

Вероятно, она говорила по своему мобильнику откуда-то из метро, возвращаясь с работы.

Если бы она уже была дома, то звонить бы не стала, просто пересекла бы разделяющую их лестничную площадку. Тем более что она знала, как неохотно Чарли отвечает на звонки, когда работает.

Он и сейчас поднял трубку просто машинально. Всю ночь напролет Чарли просидел за компьютером, охваченный внезапным вдохновением после вчерашнего провала их затеи со свиданием вслепую. Из-под его электронного пера вышел шедевр под условным пока названием: «Не смейте мне звонить, Мэгги О'Маллиган». Ни о Джулии, ни о Доминике в нем не было ни слова.

Изнуренный творческими потугами, сравнимыми разве что с трудами доктора Франкенштейна, Чарли взял трубку, даже не удосужившись взглянуть на экран АОНа. И был приятно удивлен, услышав мелодичный голос Джулии.