Черный Лес двигался.

Не так, как во время боя, когда отдельные его щупальца вдруг проявили активность. Он двигался ВЕСЬ.

Настолько, насколько хватало взгляда — все его ветви пришли в движение. Они словно убегали от нас, с каждой минутой линия леса становилась всё дальше, выше и плотнее. Места, где раньше меж щупалец мог пройти человек — ссужались. Минута — и там с трудом бы протиснулась собака. Десять минут — и лес стал монолитной стеной, где не протиснется и крыса.

Даже подземные корни пришли в движение, оттуда и толчки. Многие здания покосились, на улицах обваливалась земля, раскрывая многометровые ямы.

Спустя десяток минут всё стихло.

Напротив нашей стены, примерно в километре от неё возвысилась новая, черная стена.

А вот деревне пришлось тяжело:

Часть домов была разрушена, лишь половина деревни осталась целой. Солдаты бросали веревки и доставали тех, кто провалился под землю. Слышны были крики, не все отделались лишь синяками. К счастью, толчки усиливались постепенно и большая часть людей успела покинуть опасный район. Бетонная стена вновь устояла, хотя просела в землю и немного покосилась.

— У вас тут часто такое? — Невозмутимо поинтересовалась Аша. — А что у вас такие морды кислые? Землетрясений не видели, что ли? У меня дома постоянно так. Не стойте, давайте дальше работать. Чем быстрее закончим, тем быстрее я поплескаюсь в ванне.

Я лишь покачал головой и приказал рабочим приостановить работы над стеной, сразу по трем причинам.

Первая: Корни взрыхлили почву, строения будут неустойчивыми, если просто продолжать лить, как раньше.

Вторая: Бетон будет нужен, чтобы срочно восполнять потерянный жилой фонд.

И третья… Смотря на монолитную черную стену, созданную лесом — я понимал, что нападений оттуда ждать в ближайшее время не стоит.

— Господин! Взгляните! — Рабочий махнул рукой в сторону земель барона Клемена.

В небе над противоположенным концом долины полыхал насыщенный кровавый закат. Ничего необычного, за исключением того, что солнце вообще-то было в зените и висело прямо надо мной. Какая сила могла окрасить алым маревом небеса? Исполинский пожар? Пламени такое не по силам, даже если бы пылало всё баронство. Магия?

Да что за чертовщина там происходит?!

Глава 9

СтопольеПо меркам нищего баронства Клемена — огромная, процветающая деревня. По меркам Королевства — одна из тысяч неприметных деревушек. На первый взгляд, с такими же, типичными проблемами.

А проблем у любой деревни Королевства лишь три — Гоблины, Бандиты и Сборщики налогов.

Но была у этой деревни и четвертая, скрытая проблема. Именно тут Клемен чаще всего набирал слуг. И зачастую они даже возвращались обратно в свои дома…

Барон Алуин, опираясь на башенный щит, наблюдал за процессом взятия деревни.

Остальные бароны и рыцари весело промчались на своих химерах и конях дальше, к замку, а он… Он остался руководить сборной солянкой из неудачников, собранных с бору по сосенке.

Герцог понимал, что пешком Алуин никуда не поспеет, и назначил его руководить сборными латниками. Хотя какими еще «латниками»?

Алуин бросил презрительный взгляд на солдата в ржавой кольчуге. Этот кадр с пристрастием допрашивал пожилого мужичка, у которого недоставало зубов.

— Говори, демоническая погань, где серебро запрятано?! Иначе хату спалю! — Орал солдат, а мужик униженно щепелявил, отбивая поклоны.

Со стороны — не отличить от бандита. Интересно, с какого баронства этот солдат? Алуин поморщился и отвернулся.

Его собственная пехота сейчас продвигалась по деревням со стороны Королевского Тракта, чуть ли не на другом конце Баронства. Впрочем, в них он был уверен. Всё пойдет по плану, как и тут…

Старосту уже выволокли на деревенскую площадь, теперь его допрашивал холеный охотник на ведьм. Стандартная процедура, менялись лишь обвинения, предательство короля, работа на содружество или демонология — суть одна.

— Подумай, сын мой, кто-то из местных сдал тебя… Как ты утверждаешь, оклеветал. Кто это мог быть? Есть ли у тебя такие враги? — Охотник вкрадчиво шептал старосте, поправляя длиннополую шляпу.

— Ефросья! Точно она, подлюга! — Взвыл староста, схватившись за соломинку надежды на справедливость.

Зря.

Алуин прекрасно знал, что будет дальше. Он видел это десятки раз.

Схема — безотказная. Старосте конец. Его казнят при всех, якобы по «наветам» этой самой Ефросьи. Ей же предложат стать новым старостой. Еще ни один не отказывался…

Далее — её поставят перед фактом. Либо она отправляется на суд толпы, либо будет помогать войскам разорять деревню. Кому как не местному знать, у кого чего и сколько? Не угнал ли кто поросят в поля? Не припрятал ли овцу? Никого не удивит, если сторонников прошлого старосты будут трясти чаще других.

Солдаты с радостью жестко поквитается со всеми врагами Ефросьи, а уж потом…

Потом приедет представитель Первого Герцога, показательно ужаснется поведению новой старосты и теперь уже её казнят. Вместо упивающейся властью дуры поставят разумного человека, что не будет так жестить и чудо! Все жители выдохнут и будут искренне благодарить Первого Герцога за налаженную жизнь.

Напрочь позабыв, что он и был источником их бед.

Солдаты пинками сгоняли всё больше крестьян на площадь, попутно набивая обозы их нехитрым скарбом. Тащили всё — от ухватов до деревянных ложек.

Староста с Ефросьей собачились, крестьянки плакали, а солдаты — воровали.

Обычная картина войны.

Но вдруг всё затихло.

На полуслове обрывается ругань, замирают крестьяне. Тень накрывает деревню.

— Владыка готов. — Произносит вдруг Ефросья.

— Владыка готов. — Вторит ей староста и встает плечом к плечу со своим врагом.

— Владыка готов. — Хором произносят крестьяне, собравшиеся на площади и смотрят на Алуина.

Вместе. Не моргая.

Ефросья вынимает из рукава нож, охотник на ведьм отшатывается, но зря. Нож не для него.

Крестьянка направляет его в себя. Замах! Острие входит под ребра.

Староста рывком вынимает из соперницы нож, брызги крови поднимаются в воздух… Но на землю не падает ни капли. Хихикая, он перерезает себе горло и падает рядом с ней.

Начинается форменное безумие! На глазах Алуина, крестьяне грызут свои запястья, бросаются друг на друга, крича и воя на все лады. Лишь немногие в ужасе разбегаются с площади.

Седовласый мужик, что только что униженно кланялся, вдруг бросается на солдата и пытается загрызть его через кольчугу.

Чертыхаясь, воин пронзает его мечом. Окровавленный клинок выходит из спины, но мужик лишь обнимает солдата.

— Влааадыыыкааа… — Он шепчет солдату на ухо, улыбаясь сломанными об кольчугу зубами.

На клинке солдата нет крови.

Нет её и на земле.

Она вся в небе.

Облака краснеют, на деревню опускается алый туман.

Их начинают убивать.

Первым гибнет