– Ты должна успокоиться, и мы с тобой вместе обсудим, как нам действовать дальше. Кстати говоря, тебе не приходило в голову обратиться в полицию?

– В полицию?! Это еще зачем? Рассказать им про куклы в макете?!

– Погоди кипятиться, понятное дело, что ты ничего не рассказала бы им об этих куклах, тем более, что история очень странная и все больше смахивает на розыгрыш. Но ты могла бы просто им сказать, что в доме кто-то бывает ночью, понимаешь? И что ты боишься спать.

– Они приедут, поставят машину у крыльца, и ты думаешь, что, увидев машину, «вор» захочет быть пойманным?

– Но существуют же и другие способы. Зачем же ставить машину у крыльца, когда они просто могут выделить одного полицейского, который незаметно проберется в дом, чтобы просидеть в засаде всю ночь у двери на чердак? Во всяком случае, он – профессионал, знает свое дело, не то что мы.

– Но если никто не придет, мне надо будет заплатить за ложный вызов, понимаешь?

– Соня, с тобой так трудно… создается такое впечатление, что ты и сама не хочешь, чтобы этого твоего «кукольного вора», «кукольника» этого, поймали.

– Я хочу, но боюсь. И вообще, у меня какое-то нехорошее предчувствие…

– Ты была на чердаке? – спросила я, тем самым как бы намекая ей, что пора бы наведаться туда, посмотреть, может, и на этот раз этот «кукольник» приготовил очередной сюрприз.

– Нет, не была. А что, надо пойти?

– Думаю, да. Ведь если я все утро чувствую себя так, словно меня с вечера накачали снотворным, может, это не случайно и нам с тобою действительно кто-то что-то подсыпал.

– Наташа. Ты пугаешь меня! Ну ладно, я пойду. Вернее, мы с тобой пойдем.

– Иди, я поднимусь следом. Вот только таблетку от головной боли приму.

Я сделала вид, что ухожу в свою комнату, проследила за тем, чтобы Соня начала подниматься по лестнице, вернулась, взяла из буфета крохотную кофейную чашку, бумажные салфетки и положила все это в карман. Оказавшись у себя, я заперлась в ванной комнате, разбила чашку о край ванны, собрала осколки, завернула их в салфетку и снова положила в карман. Вышла из комнаты и поднялась на чердак. Открыла дверь, но Сони там не оказалось.

– Соня!

Нет, ее определенно не было на чердаке. Тогда я спустилась на несколько ступеней вниз и громко позвала ее:

– Соня!

В ответ – тишина. Вероятно, она побоялась заходить на чердак одна. Тогда я снова поднялась, вошла в чердачную комнату, подошла к макету и, бегло осмотрев его, вынула из кармана осколки чашки и рассыпала их в макетной кухне. Потом выбежала с чердака и спустилась в настоящую кухню. Соня сидела за столом и что-то пила. Вид у нее был виноватый.

– Я не смогла, – сказала она. – Я боюсь. Решила принять успокоительное. Ты выпила таблетку от головной боли?

– Выпила. А что?

– Пойдем туда вместе. Пожалуйста.

– Хорошо.

Мы поднялись на чердак, вошли и остановились возле «дома».

– Нет, как же все-таки хорошо, что нас теперь двое! Ну, ты что-нибудь видишь? – Соня обошла макет, приподняла крышу, осмотрела этажи, заглянула в комнатки с видом Гулливера, пытавшегося проникнуть в дом лилипутов.

– Как будто, ничего. Хотя. Подожди. Помоги мне приподнять крышу.

Мы сняли крышу и поставили ее на пол, потом вместе приподняли второй этаж, и тут Соня, подняв на меня округлившиеся от ужаса глаза, прошептала:

– Там, в кухне. Смотри!

– А что там? – Я заглянула и увидела рассыпанные мною осколки чайной чашки. – Битое стекло.

– Ну! Если мы ночью спали, то кто же мог положить туда эти осколки?!

– Не знаю. Да и что это может означать?

Я включилась в эту игру, чтобы понять, что же происходит на самом деле. Если бы Соня сама подкладывала туда этих кукол, то, увидев осколки, она повела бы себя несколько иначе. Думаю, она бы удивилась так, что это бросилось бы в глаза, ее удивление было бы в сто раз сильнее, поскольку в этом случае получалось бы: на чердаке действительно был кто-то посторонний, или же… или же она догадалась бы, что это моя шутка. Но она вела себя, как мне показалось, довольно естественно, так же, как прежде. Испуганная, встревоженная, но нешокированная – вот какая она была. Хотя, конечно, она могла просто держать себя в руках, чтобы не выдать волнения. Собственно говоря, что я знала тогда о Соне? Ни-че-го!

– Странно. Может, вскоре кто-то разобьет окно в кухне? – пробормотала она.

– Что будем делать, Соня? Надо же что-то предпринимать, время идет, ты нервничаешь.

Она на самом деле выглядела очень нервной, взволнованной. И ее волнение явно нарастало.

– Подумай сама: осколки. Да ерунда все это! Может, нам заняться чем-нибудь таким, что могло бы, к примеру, дать нам возможность немного развеяться, отвлечься?

Соня смотрела на меня какое-то время, словно никак не могла взять в толк, что я имею в виду, после чего кивнула и вздохнула:

– Господи, ну конечно! И как это я сразу не догадалась?! Ты же в первый раз в Германии?

– Конечно, в первый.

– Ты хочешь посмотреть Мюнхен! Я ужасная эгоистка, извини меня. Навалила на тебя свои проблемы. Думаю только о себе. Ты считаешь, что они выеденного яйца не стоят? Может, ты и права, да только уж позволь мне остаться при своем мнении: осколки в макете не могли появиться сами по себе. Но… ладно, оставим все это. Действительно, давай поедем куда-нибудь, развеемся. Я бы предложила тебе отправиться посмотреть дворец Нимфенбург, там очень красиво. Давай позавтракаем? Уверена, Роза все же сварила нам кофе и оставила его в термосе. Да и яйца тоже. Ты ешь куриные яйца на завтрак? Всмятку?

– Там, где я недавно жила, у меня были свои куры. Вернее, они есть и сейчас.

– Скажи еще, что ты по ним скучаешь, – усмехнулась Соня, и, пожалуй, впервые за много часов, проведенных рядом с ней, я испытала к ней чувство неприязни. Мне было неприятно, что она ставит себя выше меня только лишь потому, что ей посчастливилось выйти замуж за своего Эрвина и получить этот дом в наследство.

– Скучаю, – сказала я твердым голосом и вдруг почувствовала, что готова заплакать. И волна какого-то странного сожаления захлестнула меня: я вспомнила Нуртен, Нежмие.

– Разве можно скучать по курам? – искренне удивилась Соня.

– Послушай, мне необходимо позвонить…

– Куда?

И это мне тоже не понравилось. Конечно, я находилась на ее территории, была ее гостьей, тогда тем более: она должна была вести себя уважительно.

– Нуртен, своей знакомой, в Страхилицу. Я обещала, что позвоню ей и расскажу, как у меня дела.

– А что, ты обязана кому-то докладывать о том, где ты и что с тобой? – Соня посмотрела на меня с недоверием. – Или, может, ты решила вернуться? Ты тоже думаешь, что у меня не все в порядке с головой? Ты боишься оставаться в этом доме?