– Точное время… – с иронией повторил Палач, разворачивая чупа-чупс и засовывая его себе в рот. – Любите все делать красиво?

Сказкин снова подумал о шкафе.

– Киллер, – сдавливая желание, процедил он, теперь уже даже более медленно, чем требовалось, – должен был выполнить заказ… Я заплатил ему сто пятьдесят тысяч… Которые, надеюсь, у вас?

Марина с тревогой посмотрела на Палача.

– Н-нет… Машина в кювете, мы ее не осматривали… А надо было?

– Значит, вы подарили полтораста штук баксов сотрудникам ГИБДД. Так вот, он должен был выполнить заказ, но вы его прикончили, парочка кретинов… и кретинок… Голову ему отрезали… За несколько часов до того, как он должен был сделать работу… У меня слов не хватает… – Сказкин разворочал воротник рубашки, ему не хватало воздуха. – У меня в жизни два правила: не материться и никого не убивать своими руками… Никогда! никогда! – клянусь могилой жены! – не матерился и не убивал своими руками!.. Даже когда я произношу слово «сука», я потом месяц сгораю от стыда! Но сейчас, б…и полоумные, когда вы заставили меня нарушить первое мое правило, будьте милосердны и не заставляйте меня нарушать второе!.. Если кто-то из вас, здесь стоящих, произнесет без команды хоть слово!.. хоть букву!.. хоть икнет! – клянусь богом, вашим патологоанатомам нечего будет вскрывать!..

Роман Романович только сейчас вспомнил, что он в засыпанном известкой пиджаке за две тысячи долларов, трусах до колен, носках до колен и домашних тапочках.

Дверь в комнату распахнулась.

– Босс, пожар потушен. Но на кухне угорела кухарка, а сантехник прыгнул с крыши и сломал обе ноги. Соседи вызвали милицию, «Скорую» и пожарных. Мы сами с ними разберемся, вы не переживайте.

Зубы Романа Романовича предательски захрустели. Чтобы отогнать уже конкретно насевшее на него уже не желание, а необходимость добраться до ружья, он решил отвлечься:

– Она так и будет здесь валяться?

Охранник схватил секретаршу за ноги и выволок из кабинета вместе с папкой. Потом с виноватым видом вернулся за головой.

– Вы двое прямо сейчас отправляетесь искать четверых молодых людей, – сказал Эрэр, глядя в глаза Марине. – Они такие же кретины, как и вы, поэтому найдете вы их без труда. После того как они… После того! После! После – это значит потом! После того как они обчистят квартиру дома двадцать шесть по Кутузовскому проспекту…

– Крутой дом, – бросил Палач.

Сказкин бросился к Кирьяну, нырнул рукой за его пазуху и выдернул «беретту». С трудом справившись, уговорами и чуть-чуть – силой, Кирьяну удалось остановить хозяина. Марина вытолкала побледневшего Палача за дверь.

– Так вот, – потрясая пистолетом перед ее лицом, продолжил Сказкин, – после того как они обчистят квартиру, то есть вынесут то, за чем приходили, вы их прикончите и товар доставите мне. Гонораром за это будут все те же двадцать тысяч за минусом ремонта моего кабинета, и в качестве бонуса можете взять себе голову киллера. Что-то осталось непонятым? Например, значение слова «после»?

– Никаких проблем, босс, – заверила Марина.

– Не произноси больше при мне этих слов!

Когда все вышли и потянуло понизу сквозняком от проветривания, Роман Романович уселся за стол и набрал на трубке номер.

– Мирослав, что там за проблемы? Почему ты до сих пор не вылетел в Бразилию?

Спустя минуту Роман Романович понял, что список бед, назначенных ему господом, еще не исчерпан.

– Как… ограбили?.. – пробормотал он. – Кто… ограбил?.. Мой антикварный магазин?..

– Дядя, я сейчас скину вам файл с камеры наблюдения, – прикладывая к затылку тряпку со льдом, простонал Мирослав. – Какая тут Бразилия… Меня сейчас в больницу повезут…

Бросив трубку, Сказкин включил компьютер и вызвал Кирьяна. Тот явился одновременно с появившимся в почте файлом. Несколько минут они, затаив дыхание, сидели молча. Смотрели, а иногда и всматривались в то, что запечатлела камера видеонаблюдения, установленная внутри антикварного салона.

– Сволочи… – видя, как кто-то усаживает продавца в витрину с драгоценными изделиями, принялся злобно шептать Сказкин. – Мерзавцы… Подонки… Мой ковер… шестнадцатый век… Через месяц он должен был покрыть пол во дворце шейха… – он круто развернулся к Кирьяну. – Найдите их, немедленно! Кто бы ни были и под кем бы ни ходили!.. Убейте их прямо сейчас! – Слишком много было потрясений для одного короткого утра. – Ковер – в магазин!.. А этих – сжечь! Сжечь!

– Я бы не торопился на вашем месте, Роман Романович… – едва слышно пробормотал Кирьян.

– Что?.. – Сказкин выпрямился и побагровел головой от подбородка до макушки. – Что ты сказал?!

– Я сказал, что если этих четверых, как вы хотите, сжечь, то некому будет проникать в дом на Кутузовском проспекте.

Сказкин решительно приник к монитору.

– Этого не может быть… – округлившиеся от изумления глаза его вращались, освещенные светом экрана, как у совы.

– Нет, можно, конечно, дать команду Палачу и Марине прикончить их, – Кирьян постучал пальцем по монитору, – прямо сейчас… Но тогда уже придется заставить Палача и Марину воровать Уорхола. Мне почему-то кажется, Роман Романович, что они взбунтуются. И я их пойму. Согласитесь, за двадцать тысяч за минусом ремонт кабинета заставить их перерезать кучу народа, а потом еще попросить совершить какую-то кражу…

– Это же… – и слыша и не слыша Кирьяна, прошептал Сказкин. – Это же эти четверо? – и он изумленно посмотрел на телохранителя, словно это не только что было установлено. Но он все равно не верил.

– Вот именно.

– Значит, сначала один из них трахнул мою дочь… – забормотал Роман Романович. – А когда я пощадил их и попросил компенсировать ущерб… они еще и ограбили мой антикварный салон?.. Обесчестили невесту и забрали приданое?.. Ну, не сволочи?!

– Вот именно.

Сказкин поднял голову и посмотрел на Кирьяна сияющими глазами.

– Мне не нужно больше Уорхола. Мне, собственно говоря, и ковер больше не нужен. Найдите их и прикончите. Это все. – Подумал: – Хотя, нет. Ковер вернуть.

От масок и перчаток мы избавились по дороге. Передали барахло Гере, и он, прицелившись, швырнул сверток в мусорный бак в одном из дворов. Вот ведь интересно: избавившись от перчаток, но везя в машине ковер, мы повеселели, словно теперь никто уже не мог доказать наше участие в чем-то нехорошем.

Как мы оказались во дворах? Любая погоня предусматривает погоню, а если ее нет, то высокую скорость. Это не страх, это рвущийся на волю адреналин гнал нас. А попробуйте разогнать машину по Кутузовскому в час «пик». Но во дворах тоже негде было толком порычать мотором. Так что, потея и кряхтя, мы ждали только одного – когда удалимся от проклятого салона и остановимся, чтобы перевести дух.