— Да!

— А у него она еще длиннее!

Скоро я тоже увидел это чудо. Я был впечатлен, но и несколько разочарован. Я ждал чего-то более элегантного, вроде Т-34. Там стояла машина, которая по форме и пропорциям не была похожа ни на один из существующих танков, — ящер, а не будущее чудо-оружие. Последовавшее обучение шло вяло, потому что имелся всего один «Тигр». Город за три прошедших военных года изменился. На улицах стало больше военных, товаров в витринах стало гораздо меньше. Что-либо купить стало практически невозможно. Вместо пива в барах предлагали бочковый лимонад. Меню в ресторанах стало коротким, пирожные в булочных можно было купить только по карточкам. Все это подавляло мое хорошее настроение от «возвращения домой». У нас было много свободного времени, почти каждый вечер мы были в Ольденбурге, в нашей городской штаб-квартире «Отель у вокзала». Там показывали кино, и у хозяина были две симпатичные дочки!

Очень приятное времяпровождение в Путлосе продолжалось недолго. Где-то в феврале 500-й танковый учебный батальон, который отвечал за подготовку на «Тиграх», получил казармы 11-го танкового полка в Падерборне. Мы переехали в Падерборн, и началось интенсивное обучение. Африканская армия нуждалась в подкреплении, мы прошли медосмотр на предмет пригодности к войне в тропиках и должны были отправиться в 504-й тяжелый танковый батальон, который частично уже находился на Сицилии.

После окончания обучения в марте 1943 года нас перевели в соседнюю деревню Зеннелагер, в котором формировались роты «Тигров». Наши первые танки, предназначенные для роты Шобера, прибыли на вокзал, и до утра до разгрузки их надо было охранять. Это приказали мне. Караульного помещения не было, было холодно. Я сел в кресло водителя одного из танков. Все было новым и незнакомым — и ночью было очень скучно. Ключ зажигания торчал в панели, с назначением некоторых переключателей я разобрался. Заведется ли мотор? Прав на управление танком у меня не было, но я часто нелегально управлял танком. Из любопытства я повернул ключ — и мотор завелся!

Что я тогда еще не знал: передача всегда была включена! Я шевельнул рулевое колесо, дал газ, и танк сдвинулся с места и повернулся! Что произошло? Разгрузочные рампы были выдавлены из-под танка, корма и нос танка свисали с платформы. Испугавшись дальнейших ошибок, я не пытался поставить танк на место. Что подумала разгрузочная команда, я не знаю, но расследования не было. С этого момента я начал относиться к «Тигру» серьезно и основательно его изучил.

Наша рота была сформирована в основном из танкистов 4-го и 29-го танковых полков, южные немцы и австрийцы из 4-го танкового полка и северные немцы из 29-го. Мы, будущий «отряд Фендезака», хорошо знали друг друга. У всех был большой фронтовой опыт. Я был командиром танка и искал себе экипаж. Наводчиком стал Вальтер Юнге, которого я знал еще с Волхова, водителем Вальтер Эшриг, радистом Альфред Пойкер, заряжающим Йохан Штромер. Теперь у нас была возможность основательно изучить наш «Тигр», и уже через короткое время мы стали им очень гордиться, несмотря на то что сначала он нас немного разочаровал своими неэлегантными формами.

В Падерборне и в Зеннелагере мы чувствовали себя очень хорошо. Служба была приятной, начальство добродушным, война была очень далеко. Но капитуляция Африканского корпуса и критическое развитие ситуации на Восточном фронте зимой 1942/43 года изменили положение. Мы себя спрашивали, какое нам найдут применение, и скоро получили ответ.

Была середина марта 1943 года, мы стояли на утреннем построении роты. Как и было положено, рота была построена поэкипажно. Нам сказали, что пять экипажей вместе с танками необходимо послать на Восточный фронт. Перед командованием роты стояла тяжелая задача — послать на Восточный фронт 25 человек, никто не знал, на какое время, большинство оставались в резервной части и могли быть отправлены на менее опасный театр военных действий. Мы все были знакомы с войной на востоке. Там для нас не было ничего хорошего. В поисках решения командование роты думало группу, отправляющуюся на Восточный фронт, составить наполовину из южных и наполовину из северных немцев или даже тянуть жребий, что означало, что экипажи будут разделены. Решение вызвать добровольцев командование исключало.

То, что произошло потом — и для меня это было как будто вчера, — для меня является одним из самых сильных впечатлений, полученных на войне. Мы стояли по команде «вольно». Ротный фельдфебель Грубер объяснил нам ситуацию. Что я думал? Я еще на какое-то время охотно остался бы в Вестфалии. В этот момент общей растерянности Фендезак, который стоял на правом фланге, выглянул из строя, посмотрел на нас, кивнул, промедлил одно мгновение — и, не говоря ни слова, сделал пять шагов из строя вперед. Не спеша, но и без задержки за ним вышли мы, еще четыре командира — Петцка, Риппл, Зайдель и я. Мы были теми, кто пришел из 29го танкового полка и кто, частично с теми же самыми экипажами, прошел Минск и Вязьму, Чудово, Шлиссельбург и Тихвин, Майкоп и Орджоникидзе. Только тот, кто тем утром стоял на плацу в Зеннелагере, может до конца понять эту сцену.

Пяти командирам, стоявшим перед фронтом роты, которые по инициативе Фендезака без всякой подготовки вызвались добровольцами на Восточный фронт, нужны были экипажи для их танков. Наш вопросительный взгляд на наши экипажи привел к тому, что спустя короткое время они оказались возле нас.

25 человек вызвались добровольцами на Восточный фронт. Я до сих пор считаю, что это было великолепно. Мы хотели остаться вместе. Хотя у нас у всех был опыт боев на Восточном фронте и мы знали, что нас ждет, но быть вместе было важнее.

Нам сказали, что мы поступаем в 503-й тяжелый танковый батальон, который все еще воюет под Ростовом. В середине марта мы погрузились и поехали на восток. Это наше решение было судьбоносным.

В конце марта мы приехали в Богучев, где находился 503-й батальон. Батальон получил новое штатное расписание. Смесь из «Тигров», Pz. IV и легких Pz. III была признана неэффективной. Теперь в танковой роте было 14 «Тигров» — три взвода по четыре танка и два «Тигра» у командира роты. Нас, к сожалению, разделили.

Фендезак, Риппл и я попали в 1-ю роту, Петцка во 2-ю, а Зайдель в 3-ю. В этой части мы оставались до конца в 1945 году. Из командиров танков выжил только я один.

Изготовленный после войны алюминиевый значок на головной убор 503-го тяжелого танкового батальона. К сожалению, длинная пушка «Тигра» сломалась.

Школа танковых войск в Путлосе и 500-й резервный танковый батальон

Решение создать танковые войска вызвало необходимость подготовки танкистов. Гарнизонные города для этого плохо подходили, особенно для упражнений в стрельбе из дальнобойных танковых пушек. Поэтому в 1937 году в Вюнсдорфе возле Берлина была создана танковая школа. Стрельбы из танковых пушек сначала проходили на полуострове Вустров в Мекленбурге. Выбор этого отдаленного места был обусловлен соображениями секретности и удобным положением на берегу Балтийского моря. В 1935 году началось строительство полигона в Путлосе в Шлезвиг-Гольштейне. В 1937 году Путлос стал учебным центром танковых войск. Во время войны в Путлосе также проводились испытания танков на водных преградах, потому что завоевание Британских островов до 1941 года рассматривалось как важная задача.