Корни мифа

Получается: молва стократ преувеличила число погибших при строительстве Петербурга. Число этих погибших называют разное, но маловероятно, чтобы погибло больше 4–5 тысяч — за все время между 1703 и 1717 годами.

Почему же возник миф о «городе на костях»? И почему он оказался таким стойким, таким невероятно живучим?

Буду рад, если кто-то раскроет эту тайну более полно… Я же в состоянии увидеть только одно: люди не хотели строить Петербург. Русские люди не хотели жить в Петербурге. Им хотелось, чтобы жить в Петербурге было невозможно, чтобы место это было гиблым и противным.

Во-первых, никто не любит подвергаться насилию. Царь велит строить пес его зачем нужный город? Подчиняемся, потому что дело его, государево; нечего тут умничать, а надо исполнять приказ батюшки-царя, Антихриста Алексеевича… Но можно сказаться больным, а то и помершим. Или по-тихому удрать, как только представится случай.

Во-вторых, Петербург был попросту неудобным для жизни, неприспособленным городом. Низкое место, сыро, дров мало, цена на продукты — в три раза выше, чем в Москве. То есть к середине XVIII века все изменилось совершенно! Но в эпоху Петра не нужно было никакой мистики Санкт-Петербурга, чтобы объяснить нежелание в нем жить.

В-третьих, переселенцы в Петербург рвали привычные связи — и семейные, и клановые, и социально-экономические. Кому хочется вылететь из привычного круга просто за здорово живешь? Начинать с начала все, что наживала семья поколениями, в обществе таких же случайных товарищей по несчастью? Неуютен был Петербург, лишенный человеческого тепла, привычных связей. Новостройка — и есть новостройка.

Вот и получалось: царь велит жить в городе? Исполним повеление, хотя смысл его никому и не понятен. Но опять же — представится случай — сбежим.

Зимой 1721–1722 годов общество праздновало в Москве Ништадский мир. Весной царь отправился с армией в персидский поход и вернулся только в конце года. Двор все это время был в Москве, и когда Петр даже вернулся в Петербург — никто вслед за ним не торопился.

В 1723-м началась высылка дворян из Москвы в Петербург. Длилась эта высылка несколько месяцев, документы составили целое архивное дело в фонде Сената: «О высылке дворян на жительство в Санкт-Петербург, осмотре их доктором и описи имущества ослушавшихся приказа».[33]

Это позиция дворян — ближайших слуг, многие из которых были лично знакомы царю. Тех, кто хотя бы попытаться мог представить, зачем вообще нужен Петербург. Представляете, как саботировали приказы, как нарушали их простолюдины?

Естественно, им очень «в жилу» были рассказы о самых что ни на есть ужасных ужасах Санкт-Петербурга. Миф пустой, не населенной никем земли, ужасного климата, бедных почв, чудовищных наводнений — все эти мифы очень хорошо поддерживали, обосновывали друг друга. И все эти мифы работали на миф о десятках тысяч погибших. Если страна была безлюдной до Петра — так есть ведь на это причины?! Ясное дело, есть — ужасный климат, голодный нищий край. Вот-вот, и мы тоже из Петербурга убежали…

А вольнонаемные?! Вероятно, для вольнонаемных мифы Петербурга тоже по-своему полезны. И заплатят побольше, и в родной деревне посмотрят уважительно: гляди-ка, Андрюха пятый год в гиблом Санкт-Петербурге!

— Про призрак альпиниста — сами придумали?

— Сперва сам, потом помогали…

— Кто?

— Да пожалуй, все… По мере сил.

А. и Б. Стругацкие

Народность петербургской мифологии

Но ведь не только беглецы, не только «уклонисты» — и дворянских кровей, и крестьянских, — не только они создавали этот миф. Мифологию Петербурга во всей ее полноте создавал народ. Тоже во всей полноте своих общественных групп, сословий, религиозных конфессий. Все мифы о Петербурге удивительным образом удобны совершенно для всех — от самого Петра до самого последнего бунтовщика, бегущего на Дон, купца-старообрядца, убежденного врага антихристовой порчи.

Петр заложил свой, только свой город? Это удобно и как придворный миф, и как миф врагов Петра. Он, только он виноват, а русский народ — он жертва антихриста и всех его иноверцев, иноземцев!

На месте Петербурга было пустое финское болото? И отлично, сразу видно, какую работу проделал царь и его приближенные!

…Ясное дело, было там пусто — и пусть бы было во веки веков! Придумал тут сумасшедший царь город строить посреди болота!

Только в этом месте можно было построить город!

…А зачем его вообще строили? Для человеческой погибели?

В Петербурге ужасный климат, нищие почвы, каждый день по наводнению? Да! Вот какие трудности преодолел Петр, чтобы создать город в единственно возможном месте! Кто еще, кроме него, может сделать так, чтобы и «небываемое бывало»?!

…Вот-вот… Царь-антихрист затащил русских людей в гиблое место, чтобы их там побольше умерло. Действительно, кто бы еще мог такое придумать?!

Строили Петербург ценой колоссальных человеческих потерь. Зато вот, глядите, какой парадиз стоит на Неве!

…Вот-вот, перебили, сколько могли, народу. И погляди — какая дрянь торчит на Неве в результате…

Нет вообще ни одного мифа о Петербурге, который нельзя было бы вывернуть наизнанку, понять в противоположном смысле. И на всякий назидательный миф тут же приходится другой, враждебный антимиф.

Мифы «за» и «против»

Чуть ли не с момента своего возведения Петербург начал обзаводиться весьма назидательными мифами — своего рода мифологизированными картинками созидания. Каждый такой миф должен был показать, сколь славен царь Петр и как велико его деяние, и как высшие силы благословляли его начинание.

Вот хотя бы история про то, как Петр I прямо 16 мая 1703 года установил на Заячьем острове подобие ворот будущего города. «Неизвестно откуда взявшийся орел опустился на перекладину. Петр взял его, посадил на руку и вошел в еще несуществующий город».[34]Иногда вводятся даже очень конкретные детали. Например, что сбил орла выстрелом из ружья ефрейтор Одинцов, и что Петр, перед тем как посадить орла на руку, перевязал ему ноги своим платком.[35]

Красиво, правда? Прямо всхлипнуть хочется — орел, символ неба и свободы, посланец богов, слетает прям в руки Петру! Яснее ясного говорит Провидение, что вручает новый город Петру, благословляет его начинание…