Как прошел концерт, как мы выступали с Таней, я практически не помню. Все слилось в густом тумане волнения и страхе за Таню. Запомнилось мне, что наш фонарь, по счастью, не упал, Таня вышла и спела ровно, без запинки, как я ее научил. Запомнилась бумажка с текстом, которую она незаметно сжимала к кулачке, на всякий случай. И краешек этой бумажки белел у меня перед глазами все время, пока я играл, сидя на старом, маленьком, шатком стульчике. Мы с Таней сделали все, как надо, как я хотел. Однако конкурс мы все-таки не выиграли. Впрочем, и Леха со своими девицами тоже остался ни с чем. Но, тем не менее, и наш номер, и Лехин жюри отметило. Нас с Таней поощрили за оригинальность проекта, Леху – за темперамент и жизнеутверждающую позицию. Дали нам грамоты. Леха опять договорился, чтобы мы на пару дней подменили кого-то из официантов. Леха пригласил своих девиц в кафе, а я решил подарить деньги Тане – как приз. Все равно я не представлял, что ей купить к Новому году. Дарить какие-нибудь дурацкие плюшевые игрушки не хотелось, к тому же я знал, что Танина мамаша, несмотря на всю свою деловую хватку, дочку не баловала.

– Хорошо, куплю себе сумку, – сказала Таня, и первый раз меня поцеловала. В щеку. Я чуть не умер тогда от счастья.

Зазвонил мой телефон. Я осторожно выскользнул из постели, чтобы не разбудить Нину, вышел в столовую. Номер показался смутно знакомым.

– Алло?

– Вадим Сергеевич, извините, что поздно…

– Кто это? И сколько времени?

– Это Варя. Варвара… – Еще не хватало, чтобы Присси повадилась звонить мне днем и ночью.

– Что случилось, Варенька? – Я взглядом искал часы на стенах Ниного дома. Не так уж и поздно. Всего без четверти двенадцать. Еще идет старый день. Четвертое сентября.

– Вадим Сергеевич, вы только не ругайтесь и не считайте меня сплетницей, но дело в том, что я очень ценю ваше ко мне отношение…

Мне почему-то стало нехорошо.

– Варя, говори, что случилось?

Я слышал в телефон, как она сглотнула от волнения слюну.

– Вадим Сергеевич, вы не волнуйтесь, просто Борис Витальевич пригласил кое-кого из наших в ресторан. Это очень хороший ресторан… очень дорогой… Он сейчас куда-то ушел с Аллой…

Я помолчал.

– Вадим Сергеевич, вы слушаете?

Я все молчал. Она затарабанила своим тоненьким голоском.

– Вадим Сергеич!

Дальше молчать было нельзя.

– Я слушаю, Варя, слушаю.

– Здесь еще Скарлетт и Эшли. Он всех очень сильно угощает.

– Замечательно. А вы-то что там делаете?

Она замялась.

– Борис Витальевич меня тоже пригласил.

Я не заметил, как заорал.

– Ну и зачем вы мне звоните? Вас пригласили, вы пришли… Ну, отдыхайте теперь, наслаждайтесь хорошей кухней… приятной беседой, черт вас возьми!!

– Вадим Сергеич! Борис Витальевич всех пригласил для того, чтобы отметить начало работы с ним… Он убеждает всех не ходить больше на ваши репетиции. Он говорит, что, если что, он сам заплатит неустойку по контрактам, но на самом деле никакой неустойки не будет, потому что, как он говорит, вы вряд ли станете подавать в суд, но у него все равно везде есть связи, и что никому ничего не надо бояться. И еще он сказал, что у него есть деньги для того, чтобы самому поставить спектакль. Вадим Сергеич, он говорит, что вы ему в подметки не годитесь…

Она тараторила, как пулемет. Я не хотел ее больше слушать и отключился. Некоторое время я еще стоял, бессмысленно глядя на выключенный телефон. Сердце колотилось, кровь приливала к лицу. Я несколько раз глубоко вздохнул, приводя в порядок мысли. Захотелось умыться, смыть с себя эту Присси, Бориса и остальных.

Когда я повернулся, Нина стояла у входа в комнату в крошечных трусиках и накинутой на плечи синей кофте.

– Нина, за тобой, наверное, в молодости ходили толпы молодых людей… Ты очень красивая. Похожа на русалку.

У нее чуть дрогнули в усмешке губы.

– Вадик, если я тебя старше на двадцать лет, это еще не дает тебе право говорить мне – «в молодости».

– Прости, я дурак. – Я подошел к ней, взял ее ладошку и поцеловал. И опять вспомнил, что целовать руки женщинам меня научил Леха. От гнева у меня все поплыло перед глазами.

– Вадик, что-то случилось? Кто тебе звонил?

– Пустяки, Нина. Звонила одна актриса, из моей постановки.

– Сообщила о своей беременности? От тебя?

Я засмеялся.

– Нина, есть у тебя коньяк?

Она принесла из кухни бутылку.

– Судя по всему – беременность не от тебя. Так что случилось?

– Давай с тобой выпьем, – предложил я.

– Я не хочу. Хотя иногда, ты знаешь, выпиваю. В одиночку, в кухне. Когда бывает совсем плохая погода.

Я налил себе треть стакана и выпил.

– Вадик, что-нибудь серьезное?

– Так… Ситуация непростая. – Я не хотел рассказывать, но и молчать было неудобно.

Я подумал, что должен позвонить Алле.

Нина деликатно вышла из комнаты. Я чувствовал отвращение, когда набирал номер. Не скоро, но Алла ответила.

– Ты сейчас где? – спросил я, стараясь говорить как можно спокойнее.

Нет, она была не Вишневская. Лучше. Голос у Аллы сейчас был теплый, игривый, грудной. Она, видимо, решила поводить меня за нос.

– К твоему сведению, я не скучаю!

Я сказал:

– Очень хорошо. А можно все-таки узнать, где ты находишься?

Она подумала, что я ревную, и это придало ей уверенности.

– В ресторане. А что?

– А с кем ты в ресторане?

Она рассмеялась.

– Это секрет.

– Никакой это не секрет, – сказал я. – Ты сейчас с Борисом. Он уговаривает тебя бросить мою постановку.

Она озадаченно замолчала, потом спросила:

– Откуда ты знаешь?

– Это не имеет значения. Я позвонил тебе, чтобы сказать, что я – знаю.

Я отключился. Мгновенно телефон зазвонил снова. Алла решила сделать вид, будто ничего не произошло.

– Вадик, ты дома? Я приеду к тебе, как только освобожусь. Мы поговорим.

– Не трудись, не приезжай, – сказал я. – Тем более что я не дома.

– А где ты?

– Меня нет.

«ПРЕДАТЕЛЬСТВО» и «ОБЛАЖАЛСЯ». Вот главные два слова, которые я ненавижу.

Нина вошла уже одетая.

– Будешь кофе, Вадик?

Я не ответил. Сидел у разоренного стола и тупо смотрел на книжный шкаф.