— Уффф, обошлось, — осторожно тронула Ерёмина за плечо Соня. Он резко развернулся, чуть не скинув её со стены, но вовремя опомнился.

— Как ты меня напугала, — сказал он, — Кто это был?

— Чечухов не узнал? — удивилась Соня.

— Так темно же, не видно ничего!

— Надо будет сказать, чтобы Ваня тобой занялся, — задумчиво произнесла Подосинкина. — Фермер должен быть воином, если понадобится.

Ложиться уже никто не стал. Соня на скорую руку состряпала завтрак. И снова Сергей с Ваней отправились к огородам. И тут выяснилось, что, как по волшебству, за ночь все невспаханные грядки оказались вскопанными. На этот раз ошибки быть не могло.

— Па-па-пафнутий по ночам помогает, — на изумлённый взгляд Ерёмина ответил Ваня. Он позвал Подосинкину и Ксюху. Те принесли оставшиеся семена и засеяли огород. Вовкины чёрные зернышки из шкатулки посадили ближе всего к деревьям. Никто таких прежде не видел, и ребята гадали, что из них может вырасти.

После этого Ваня поставил в углу двора щит с нарисованным посредине кругом, дал Сергею в руки изогнутую палку, которую назвал луком и показал, как им пользоваться. Натянув тетиву на луке, нужно было выпустить в щит-мишень стрелу — тонкую деревянную палку с острым наконечником и прикрепленными к ней перьями. Несколько часов Ваня тренировал Ерёмина, пока не добился того, что тот сможет попасть в цель.

А затем наступила очередь Сергея.

— Если часовой на башне заснёт или отвлечётся, он может не заметить врага, — сказал он. — Можно сделать одну вещь, но мне нужен ещё колокол и длинная верёвка.

Верёвку выдала Соня, а совсем маленьким колоколом, хранившимся в церкви, поделился Пафнутий. Ваня быстро сообразил, что задумал Сергей. Они натянули в трёх метрах от наружной стены скита почти у самой земли верёвку и привязали к ней колокол.

— Теперь если кто-то-то полезет, заденет бечеву. И тут ка-ка-как загремит, мы тотчас услышим, — удовлетворенно заметил Ваня. — Но дежурить всё равно придётся. Враг мо-мо-может оказаться осторожным…

— И это не меняет радикально ситуацию: если бы вчерашняя толпа полезла на стены, мы бы их не удержали, — задумчиво произнёс Сергей.

— Че-че-чечухи нерасторопны, на стены они едва ли взберу-ру-рутся, — объяснил Ваня. — А вот ди-ди-дикие, когда их много, они опасны. Осо-со-собенно если вожак умный. Так-то они не жестоки, их ведёт го-го-голод. Одну стену мы защитить су-су-сумеем, а с остальных сторон я выкопал ямы-ловушки.

Вернувшись на ферму, Ерёмин увидел Игоря, который разделся до трусов и задумчиво слонялся по двору скита.

— Осторожнее! Обгоришь, как я! — крикнул ему Сергей. А Ваня усмехнулся:

— Он того и хо-хо-хочет…

И хотя задумка Игоря удалась, и он пришёл к ужину весь, словно обваренный, Подосинкина не стала с ним возиться, а к глубокому разочарованию паренька, поручила смазать его спину Ксюхе.

За ужином Ерёмин спросил у Сони, что за домики прибиты к деревьям в саду.

— Это для гномиков, — серьёзно ответила Подосинкина.

— А кто это?

— Человечки такие. Маленькие. Охраняют сад и огород.

— Да ну тебя!

Соня засмеялась:

— Теперь тебя так просто не проведёшь. А жаль…

Жизнь на ферме оказалась интереснее, чем Сергей думал. Об этом позаботилась Подосинкина. Чтобы Ерёмин не заскучал, она поручила ему уход за гусями. Гусей было четверо. Толстый наглый крикливый гусак по кличке Пузан и три самки: Померанка, Карга и Малышка. Пузан слонялся по двору, не пуская Ерёмина в птичник, сердито распускал крылья, сварливо гоготал и пытался ущипнуть Сергея за зад. Ему не нравилось, что кто-то чужой заходит к его гусыням, а самого его держит день и ночь во дворе. Но Ерёмин ничем не мог помочь Пузану — гусыням покамест было не до него, они сидели на яйцах, перекатывая их с места на места, и то и дело громко перебранивались — у них должны были вот-вот вылупиться птенцы. Чтобы ревнивые и обидчивые птицы не дрались, Сергею поручили сделать для них перегородки. Также его обязанностью было следить, чтобы в поилках всегда была вода, в кормушках еда, а в птичнике свежий воздух. «Без воздуха гусята захворают, но если будет сквозняк, они простудятся и умрут», — сказала ему Подосинкина. Вот и пойми, как за этими гусями ухаживать.

На пятый день у всех трёх гусынь, словно сговорившись, дружно начали вылупляться птенцы. Сергей вытаскивал из-под шипящих мамаш маленькие, покрытые пухом комочки, как только они слегка обсыхали, и тут же клал их в приготовленные для птенцов корзины. К утру следующего дня лишь у Малышки осталось одно не проклюнувшееся яйцо. Она продолжала его перекатывать под собой. Карга и Померанка уже выводили пушистое потомство во двор, прихватив с собой и гусят Малышки. Гордый Пузан размахивал крыльями, демонстрируя всей ферме, какой он образцовый отец, и ходил за гусятами следом. Карга и Померанка учили гусят щипать траву. Выбравшись в очередной раз к кормушке, Малышка отказалась возвращаться в гнездо и тоже ушла во двор. Обеспокоенный Ерёмин бережно подхватил оставшееся яйцо и приложил его к уху. Он услышал тихое неуверенное постукивание. Что делать? Сергей побежал, прижав яйцо к груди, на кухню. Но Сони в трапезной не было. Встретившийся по дороге Ваня сказал, что она ушла на луга собирать травы. Сам он ничего посоветовать не мог, сказал, что такое бывает, не все яйца вылупляются, некоторые птенцы погибают.

Ерёмин, боясь, что яйцо остынет и гусёнок замёрзнет, побежал в другой конец птичника — там, где гнездились куры. В курятнике — это было её хозяйство — в углу за насестом, обняв охапку соломы, спала Ксюха.

— Чего тебе? — лениво подняв голову, спросила она Сергея.

— Что делать с яйцом? — спросил он. — Гусёнок там живой, а Малышка не хочет его больше высиживать.

— Ну, сунь под Рябу, — посоветовала Ксюха и вновь уткнулась носом в солому.

Кура без всяких возражений приняла яйцо и, квохча, уселась на нём, успокоенный Ерёмин вернулся во двор. Гуси и без него неплохо справлялись со своим потомством и Сергей решил зайти в церковь — там он ещё ни разу не был.

В церкви было прохладно, темно и тихо. Лишь впереди, за перегородкой, на которой висели изображения людей со светлыми кругами вокруг головы, слышалось невнятное бормотание. Там, очевидно, находился Пафнутий. Некоторое время Сергей постоял в храме, не зная толком, что здесь нужно делать, а потом вспомнил о Божием Сыне, распятом за людей, а затем воскресшем.

«Как же Тебя так угораздило? — подумал он. — Зачем Ты пришёл к людям в ту жестокую эпоху? Вот если бы сейчас… Сейчас бы Тебя не убили. Точно бы не убили. Мы не такие. В нас нет гена истребления. Мы бы Тебя не распяли. Но, если говорить совсем честно, то наверное, и не услышали бы. Интересно, а что сделали бы те, кто в первом звене, если бы Ты пришёл? Скорее всего, даже не поняли бы, что случилось. В городе бы никто не понял, а вот иззвены — они может быть… Только как бы Ты родился от Святого Духа в инкубаторе, под присмотром генетиков? Тебе бы не дали, сочли бы бракованным материалом и пустили в биомассу. Так что, как ни посмотри, Ты оказался прав — сейчас Тебе здесь ещё меньше места, чем в те времена».