Шен заглянул в его глаза и прочитал в них исключительную ненависть. Только невероятный самоконтроль не давал ему забить злодея кулаками или задушить голыми руками. Нет, он желал расправиться с ним более изощренным способом. И куда более долгим.

Створки саркофага распахнулись. Внутри тот оказался утыкан длинными шипами.

Главный герой решительно толкнул злодея внутрь.

Шен почувствовал, как шипы уперлись в его поясницу, плечи, шею и ноги. Пока еще просто уперлись, но главный герой уже медленно закрывал створки. К лицу, груди и животу Шена стали быстро приближаться острые металлические шипы, белый свет, заполняющий комнату, постепенно исчезал. У Шена не было сил, чтобы сопротивляться. Ни духовных, ни физических. Не было голоса, чтобы закричать. Медленно, шипы пронзали тело. Створки закрывались. Он увидел взгляд главного героя в проеме между створками за мгновение до того, как два острых шипа проткнули его глаза. Взгляд этот пылал экстазом, главный герой наслаждался зрелищем мучений и смерти своего столь давнего врага. Смерти, которая настигнет того еще очень, очень нескоро.

А пока единственное, что ему доступно, – это боль и страх столь сильные, что метущаяся в груди душа рвала разум на части.

Шен помнил все этапы этой казни. Все разы, которые главный герой открывал саркофаг, чтобы сделать мучения злодея еще сильнее. Как он глумился, как придумывал изощренные способы сделать ему еще больнее. В какой-то момент читать это стало невыносимо, настолько далеко он зашел в своей бесчеловечности пусть даже к злейшему врагу. Сознанием Шен это помнил.

Но сейчас единственным, что было реально, было это мгновение – боль и его ужас. Он не мог ничего с этим поделать. Не мог очнуться. Не мог укрыться в забытьи или смерти. Он просто чувствовал боль. И кроме нее реальным оставалось только время. Боль и время. Шли рука об руку.

Пробудившись от собственного крика, Шен подскочил на кровати и в ту же секунду заметил, что в темной комнате он не один. Не пришедший в себя после столь реалистичного кошмара мозг тут же дорисовал скрытой мраком фигуре черты повзрослевшего главного героя. Вскрикнув от ужаса, Шен отскочил как можно дальше от него, забившись в дальний угол кровати и пытаясь втиснуться в стену.

От потрясения Муан чуть не выронил миску с водой, которую держал в руках. Прославленный старейшина Шен, хозяин Проклятого пика и единственный заклинатель, способный в одиночку противостоять Глубинной тьме, сжался сейчас в комок, обхватив себя руками, и трясется от страха, словно юная барышня в первую брачную ночь с нелюбимым супругом!

Медленно поставив миску и положив полотенце на тумбочку, Муан вновь перевел взгляд на Шена. Тот резко дернулся, меняя позу. В один прыжок оказавшись перед ним, Муан зажал ему рот рукой и навалился плечом, прижимая к стене.

- Это! Всего лишь! Я! – прорычал старейшина пика Славы ему в лицо.

Он почувствовал, что Шена трясет будто в лихорадке. Его щека под его рукой казалась очень горячей.

Он стал слабо сопротивляться, пытаясь оттолкнуть Муана. Так мало вкладывая в это сопротивление сил, что тот даже не сразу заметил эти попытки. Не пытаясь ни призвать свой бессмертный меч, спокойно стоящий у края тумбочки, ни вкладывая в ладони духовную энергию. Муана так это поразило, что он опустил руки, отстраняясь, и сел на кровать, недоуменно глядя на Шена.

Тот перевел дыхание, наконец получив возможность вновь сделать вдох. Из огня да в полымя! Еще не успел толком очнуться от этого полного самых острейших впечатлений крайне реалистичного сна о своем будущем, появление которого точно не могло не иметь сверхъестественную природу, так тут же еще одна жаркая встреча! И что ему понадобилось в его комнате так поздно ночью?? Словно услышав его мысли, за окном закричал последний вечерний петух. «Ну ладно, не так уж поздно, - поправился Шен, - но все равно странно». И как же ему теперь объяснить свое странное и неприглядное поведение, явно никак не соответствующее прославленному заклинателю пика Черного лотоса?

Шен поднял глаза на молчаливо изучающего его Муана. А тот смотрел на его щеку, которой недавно касались его пальцы, и на то, как быстро в том месте на ней наливаются синяки, и думал о том, какое же, оказывается, глава Проклятого пика хрупкое создание, а он никогда не замечал. Ему было невдомек, что «хрупким» глава пика Черного лотоса стал только после перерождения Шена, который никак не мог совладать с духовными силами своего предшественника и постоянно лажал.

Шен же, после своего перерождения здесь, так часто чувствовал боль, что уже почти привык не обращать на нее внимания, хотя бы на четверть отыгрывая роль надменного оригинала из новеллы.

Молчание как-то подзатянулось, и Шен не нашел ничего лучше, кроме как начать с нападения:

- А тебя стучать не учили?!

Он ведь точно помнил, что закрывал дверь, прежде чем лечь спать! Муан ее что, выломал??

- Лучше скажи, чего ты так испугался, - не дав увести разговор в сторону, надменно спросил Муан, сложив руки на груди.

Недовольный Шен посмотрел в сторону и буркнул:

- Просто плохой сон приснился.

- Плохой сон? – недоверчиво переспросил Муан. – Да что же было в этом сне… - начал он и внезапно осекся и решил не продолжать.

Шен перевел на него удивленный взгляд, никак не ожидая от того подобной чуткости.

- Ладно, - махнул рукой Шен, прогоняя