Серена неожиданно икнула, шмыгнула носом и принялась отмахиваться от полчищ москитов, непрестанно кружившихся над ее головой. В свою очередь, Лаки покрепче стиснул зубы, пытаясь унять прилив непривычного для него сочувствия.

– Ненавижу эти места, – бесхитростно сообщила Серена, то и дело шлепками сбивая с себя кровососущих паразитов. Москиты в спешном порядке перегруппировались для нового налета. Серена снова икнула и зашмыгала носом, готовая вот-вот разреветься, и дрожащим голосом добавила: – Я всегда их ненавидела.

Вот так новость! Лаки нахмурился. Судьба этих болот ложится на плечи женщины, которая их ненавидит!

Он остановил пирогу и осторожно приблизился к Серене, стараясь при этом, чтобы она, доблестно сражаясь с москитами, ненароком не заехала ему рукой в пах. Взяв со дна лодки противомоскитную сетку, он набросил ее на свою пассажирку, как чехол на старое кресло.

– Теперь можете сидеть спокойно и не дергаться. Того гляди, вы перевернете лодку, и мы отправимся на ужин аллигаторам.

При упоминании аллигаторов Серена невольно вздрогнула, но искать глазами зловещих тварей в черной воде не стала.

– Спасибо за вашу заботу, – сухо поблагодарила она. – Но почему вас, полураздетого, москиты все-таки не кусают?

– Я им не по вкусу. Им нравятся ваши духи. У этих кровососущих изысканные городские вкусы. Не желаете захватить парочку москитов с собой в Чарльстон?

– Ради бога, увольте меня от ваших речей, – произнесла она, чувствуя в горле комок. – Зачем говорить о том, чего вы не знаете?

– Я знаю одно: Гиффу вы нужны здесь, – сказал Лаки, вновь вставая с шестом у нее за спиной. Пирога плавно заскользила вперед. – То есть если вам небезразлично ваше наследство. Хотя кто знает, вдруг оно вам и не нужно. Вы же говорите, что ненавидите эти места. Может, вам не терпится увидеть, как здешняя природа будет загублена и превратится в пустыню?

– Гиффорд ни за что этого не допустит.

– Гиффорд скоро лишится права даже слово пикнуть по этому делу, если только не возьмет ситуацию в свои руки. Он рассчитывает, что от него отстанут, пока он будет торчать здесь среди болот и палить в первого встречного, который только посмеет ступить на его землю. Особенно если этот первый встречный из компании «Трайстар».

– Из ваших слов можно заключить, будто он пытается уйти от проблемы, как страус, пряча голову в песок. Не было случая, чтобы Гиффорд Шеридан когда-либо в своей жизни уклонялся от борьбы.

– Но от этой схватки он почему-то уклоняется.

– Это смехотворно, то, что вы говорите, – нисколько не смутившись, заявила Серена. – Если он не хочет продавать свою землю компании «Трайстар», ему нужно просто ответить ей отказом, вот и все. Я не понимаю, в чем тут проблема.

– Знаете, красавица, я мог бы сказать, что вы просто не врубаетесь, – нарочито небрежно растягивая слова, произнес Лаки.

«Это точно, не врубаюсь, особенно в то, что вы за человек», – подумала Серена, придерживая край противомоскитной сетки. Этот Лаки – настоящий клубок противоречий. То он абсолютно равнодушен к ней, если не сказать откровенно груб, то вдруг проявляет заботу, набрасывает ей на плечи вот эту сетку, спасая от кровожадных москитов. То заявляет, что ему наплевать на дела посторонних людей, то вдруг заинтересованно комментирует сложившуюся ситуацию. Она не рискнула бы утверждать, что он страдает от избытка альтруизма, однако именно этот грубиян каджун избавил ее от необходимости ночевать под открытым небом, – если, конечно, им не двигали какие-то корыстные мотивы. Именно альтруизм или, если угодно, сострадание – вот единственный мотив, который угадывался в его поведении. Интересно, задумалась Серена, куда он ее везет? Что это за место? Разумеется, на шикарные апартаменты она не рассчитывает. Ее представление о логове браконьера, как правило, сводилось к пещере с разбросанными по всему полу шкурами животных. Она представила себе хибару со стенами из рубероида и грязным двором, заваленным всяким хламом, вроде неработающих электрогенераторов и баллонов из-под сжиженного газа. Наверняка там имеется и грубо сколоченный сарай, набитый всяческими браконьерскими штучками, где по стенам громоздятся полки со шкурами убитых животных и стоят ведра, в которых гниют протухшие потроха мускусных крыс. Жилище Лаки Дюсе навряд ли окажется опрятнее дома Гиффорда. Серена с трудом представляла себе, как ее спутник вешает на окна занавески. Скорее всего, стены он украшает разворотами из порножурналов, считая их произведениями искусства.

Они сделали поворот, и вскоре ее взгляду открылся аккуратный домик, стоящий на небольшом возвышении, расчищенном от деревьев, как будто в некоем подобии алькова, прорубленного в стене непролазного леса. В гаснущем свете дня его обшитые кипарисовыми досками стены отливали серебром. Возведенный на каменных сваях на топкой прибрежной земле, дом был построен в старинном луизианском стиле. Ступеньки крыльца вели на галерею, на которую выходили окна с закрытыми ставнями и входная дверь. С галереи по внешней лестнице можно было забраться на чердак, передняя часть которого выступала вперед, образуя нечто вроде козырька, – характерная черта старой каджунской архитектуры. Чердак поддерживали деревянные колонны, придававшие небольшому дому дополнительное изящество и легкость.

Сказать по правде, Серена была приятно удивлена, увидев посреди лесной глуши нечто столь симпатичное и цивилизованное. Однако ничто не явилось бы для нее бо€льшим сюрпризом, чем слова Лаки о том, что это и есть его жилище.

Перехватив из-под москитной сетки ее растерянный взгляд, он нахмурился:

– В чем дело? Или, как я понимаю, вы ожидали увидеть развалюху? С двором, по которому, ковыряясь в отбросах, разгуливают свиньи и куры, верно я говорю?

– Вот только не надо вкладывать мне в уста чужие слова! – огрызнулась Серена, не желая признать собственные нелестные мысли, хотя они были ему очевидны.

Уголок рта Лаки насмешливо приподнялся, и он из-под полуопущенных век впился взглядом в ее губы.

– А что бы вы предпочли?

Сердце Серены предательски забилось, а в голове невольно промелькнули весьма откровенные образы. Впрочем, они были тем единственным, что могло отвлечь ее от созерцания той части его тела, которая находилась на уровне ее глаз.

– Вы и вправду скупили весь рынок хамства или мне только кажется? – спросила она, злая и на него, и на саму себя.

– Я? – невинным тоном переспросил Лаки, дурашливо стукнув себя кулаком в грудь. – Нет. Я просто хорошо знаю, чего хотят женщины, только и всего.

– Неправда. Вы понятия не имеете о том, чего действительно хотят женщины, – отозвалась Серена, снимая с себя москитную сетку и отбрасывая ее в сторону. После чего царственным жестом подала руку Лаки и позволила ему провести себя на причал. Наконец ее ноги оказались на прочном деревянном помосте, и она одарила своего спутника довольной улыбкой. – Но если вы желаете проверить на себе вашу теорию, не позволяйте мне останавливать вас.