и снова спрятавшись в папоротниках. — Ставь таймер на тридцать минут. Достаточно, чтобы туда добраться. Но недостаточно, чтобы они нашли устройство.

— А этого хватит? — спросил Гадрен. — Ты какой выбрала?

Головня уставилась на Гадрена, словно тот сморозил глупость.

— Синий, — ответила она. — Самый ближний.

Гадрен хрюкнул.

— Будем надеяться, что содержимое окажется достаточно смертоносным для наших целей… но не настолько, чтобы заодно прикончить и нас.

— Когда в следующий раз будем набирать бойцов, — сказал Намир, глядя, как штурмовики запирают грузовой вход, — возьму нам медика. Только я вам ничего не говорил.

Через тридцать минут где-то на Винокурне сработал микродетонатор, прикрепленный к днищу синего контейнера.

Намир не видел, как это случилось, а взрыв был слишком слабым, чтобы его было слышно из-за стен бункера. Но, судя по вою сирен и по тому, как одновременно открылись все двери, устройство сработало. План удался. Толпа скорее раздраженных, чем испуганных лабораторных работников и охранников хлынула наружу и начала строиться перед зданием с рутинной уверенностью людей, сотни раз прошедших учения по безопасности.

Отделение спустилось вниз, огибая место сбора служащих. Намир показал на один из ныне открытых задних входов, который охранял единственный штурмовик. Тот не издал ни звука, когда нож Головни скользнул в щель между шлемом и нагрудником.

Внутри из вентиляционных люков валил густой белый туман.

— Нейтрализующий газ, — сказала Головня. — Я такое уже видела. Тушит химические пожары, переводит в жидкое состояние ядовитые газы. По большей части безвреден, но постарайтесь не надышаться.

Гадрен кивнул. Намир глянул на Таракашку, но та вряд ли слушала — девушка, открывши рот, всматривалась в коридор, у нее зуб на зуб не попадал.

Если это ловушка, то у приятелей Челис последний шанс захлопнуть ее. Но поворачивать назад уже поздно.

Все четверо пробирались по зданию осторожно, как только могли, осознавая, что персонал может вернуться в любой момент. План действий родился быстро: в каждой комнате, набитой лабораторным оборудованием или булькающими баками, Гадрен и Головня устанавливали взрывчатку, пока Намир и Таракашка смотрели, не возвращается ли противник. Покончив с минированием, они переходили в следующую комнату. Головня не снимала маски, но никто не надел ни специальных перчаток, ни противогазов, которыми снабдил их перед высадкой интендант Хобер. Если яды Винокурни вырвутся наружу, полумеры не помогут.

Пробираясь по второму бункеру, Намир и Таракашка вместе завернули на склад. В густом нейтрализующем тумане ничего толком не было видно, но, судя по испуганному вскрику, в комнате находились люди. Прежде чем Намир понял, откуда кричали, Таракашка обернулась и выстрелила. Пять разрядов — один швырнул смутный силуэт на пол, остальные выбили искры из автоклава. Сержант прижался к стене, прислушался, не бежит ли кто сюда, и, ничего не услышав, поспешил проверить убитого.

На полу лежал человек средних лет в лабораторной форме. Газ уже загасил огонь от бластерного разряда Таракашки, оставившего сквозную дыру в его груди. Оружия при нем не было, но рука сжимала колбу с ядом, которую он готовился бросить в незваного гостя. Он был имперцем, причем мертвым.

— Все чисто, — сказал Намир. — Работаем.

Сержант не стал удерживать Таракашку, когда та подошла осмотреть труп. Девушка не стала опускаться на колени, чтобы взглянуть на дело рук своих. Неотрывно глядя в лицо убитому, она отскочила на полусогнутых в сторону и обхватила винтовку так, словно пыталась придушить ее. Намир дал ей пару секунд, затем резко сказал:

— Пошли. Мы еще не закончили.

Таракашка не двинулась с места. Головня смотрела на нее. Намир уже шагнул было к ней, но Головня опередила его и, тронув Таракашку за плечо, направила ее прочь.

Отделение было в полукилометре от места, когда строение с грохотом взорвалось. Головня настаивала, что их преследуют, и Намир дал бойцам пару секунд оглянуться, посмотреть на поднимающийся к небу темный дым. Если их кто и преследовал, он тоже остановился. Затем повстанцы поспешили в холмы. Похоже, успех операции вдохновлял только Гадрена. Остальные шли молча и потупившись, будто на самом деле по глупости угодили в ловушку губернатора Челис.

Но ведь ловушки-то не было. Быть может, они только что спасли бесчисленное множество жизней — солдатам не придется наблюдать, как их собственная плоть отпадает от костей, вдобавок обливаясь кровью из ушей, или чего еще там делало то биологическое оружие. Намир диву давался, почему все они чувствуют себя проигравшими.

Они уже взобрались выше уровня леса, дальше начиналась череда поднимающихся все выше скалистых плато, покрытых более скудной растительностью. Им было приказано быть в точке встречи вечером, откуда десантный корабль перебросит их либо на передовую, либо на «Громовержец», в зависимости от успеха кампании. Намир поймал себя на мысли, что надеется на последнее, — от головной боли глаза лезли на лоб. Может, это влажность так действует, думал он, или они слишком быстро поднимаются наверх.

Дважды Намир замечал, что Таракашка отстает, на мгновение припадая на колено, стискивая руками винтовку. В первый раз сержант сорвался на нее.

— Держись с группой, — рявкнул он, выдав заковыристое ругательство. — Мне плевать, собираешь ты цветочки или рыдаешь по покойнику. Иди, пока ноги в кровь не собьешь, потом ползи! Поняла?

Таракашка дергано кивнула и вернулась в строй.

Когда она отстала второй раз, Намир вновь ощутил в груди гнев, еще сильнее, чем прежде, но сил прикрикнуть на девушку у него просто не было. Он дал знак отдыхать.

«Пусть они поймают нас, — подумал он, делая глоток из фляги. — Хуже уже не будет».

Затем он осмотрел своих товарищей.

У Головни лоб блестел от пота, она тяжело дышала. Ноздри раздувались при каждом вздохе. Она сидела на земле, вытянув ноги, поправляя ботинок на поврежденной щиколотке. Таракашка даже не стала садиться, просто обхватила себя руками и опустила голову. Ее била дрожь.

Гадрен, как всегда, стоял на страже.

Намир ругнулся, сорвал шлем, закатал рукава и начал обследовать кожу. Он