— Он хороший человек. Я могу на него рассчитывать.

— Он водил старшеклассниц в подсобку, чтобы потискать. Он изображал, как щиплет тебя за задницу, когда мы работали в ресторане. С чего тебе ему доверять? Ноэль через пару лет будет уже совсем девушка.

— Это просто слухи. К тому же тогда ему было одиноко. Теперь все иначе.

— Как ты могла надеть это кольцо при мне? Я только вышел.

— Я больше не верю в сказки, Робби. Не верю, что любовь все решает. Мы по-прежнему семья, хорошо? Я никогда не разлучу вас с девочками. Но я не могу оставаться твоей женой.

Робби вдруг представил, как забегает в дом, замахивается на Хэнка, вмазывает кулаком по его щуплой башке и бьет, пока она не превратится в мясо. Он отбросил эту фантазию; надо было действовать быстро. Кольцо еще ничего не значит; обещание — не то же, что прожитая жизнь. Он мог предложить ей больше: будущее, да, но еще и их прошлое. Свои корни не изменишь, а он и есть ее корни. Лэйси выросла из него, как Ева из Адамова ребра. Они не существовали по-отдельности. Он должен заставить ее понять.

— Лэйси, помнишь, когда мы вместе пошли на карьер? И ты учила меня плавать?

— Робби, я могу много чего хорошего вспомнить. Но это было давно.

— Ты помнишь? — спросил он снова.

Они тогда рано ушли из «Хот уингз». Лэйси отвезла их на пустую стоянку, к заросшей тропе. Отвела на заброшенный карьер. Там были другие подростки. Пили, ныряли со скал. Озеро, утопленное в кольце деревьев, теплая зеленая вода, шестьдесят футов глубины посередине. Сначала купались поближе к краю, на мелководье. Робби заплыл слишком далеко, и когда перестал чувствовать дно, запаниковал и ушел под воду. Ему казалось, что он видел ее там, наверху, как она скользила над ним по воде, взмахивая бледными руками. Она обхватила его подмышками и вытащила на берег.

Они так хохотали, как будто Робби и не тонул. Он уже открыл рот, когда она повалила его на траву. Земля липла к их мокрым телам; повсюду ползали муравьи. Они долго целовались. У Робби в шортах было горячее, тягучее ощущение, а в голове пустота. Это было лучшее ощущение в жизни, лучшее, что он испытывал, пока не попробовал кокаин.

— Пока я сидел, я прокручивал в голове разные картинки. Чтобы не унывать. Чтобы правильно все сделать. И даже когда я знал, что ты с ним, я все время вспоминал эту картину, как ты меня вытаскиваешь. Я видел себя, с головой ушедшего под воду, а потом тебя, мое спасение.

— А ты не думал, что спасать надо не тебя одного?

— Это заболевание, — сказал Робби. — Я болен.

— Если ты болен, то я тоже больна.

— Так будем болеть вместе.

— Два больных не могут вести хозяйство. Робби, я уже решила.

Она обняла его, но не так, как ему хотелось. Похлопала его по плечу, но не прижалась всем телом, чтобы не коснуться бедрами. Это было хуже, куда хуже, чем совсем к нему не прикоснуться.

Они установили ритуал: каждые выходные Робби приезжал на старом синем шевроле, сигналил, и девочки выбегали ему навстречу. Для собственных детей он стал звездой, увозившей их в торговый центр, или в боулинг, или пить молочные коктейли. Когда он привозил их обратно, девочки мрачнели и грубили Лэйси-Мэй, как будто это она нанюхалась, угнала полицейскую машину и испортила им всю жизнь.

Она уже носила кольцо Хэнка, хотя он и пообещал дать ей время разобраться с делами. Он имел в виду развод, дом. Хэнк не просил его продать, но и так было ясно, чего он хочет. Он дулся всякий раз, когда она уезжала заниматься домом, как будто она ехала к любовнику. Она чистила водостоки или косила газон, а по возвращении Хэнк ее игнорировал, пока они не оказывались в постели, и он был грубее, чем обычно, хватал ее за волосы, переворачивал и прижимал к кровати — не убежишь. Не злобно, но и не ласково.

Он был в магазине, а девочки гуляли с Робби в парке, когда она наконец договорилась о встрече насчет дома. Она ждала риелтора, и тут ее бывшая соседка, толстая медсестра в розовой форме и резиновых тапках, без приглашения тяжело поднялась на крыльцо.

— Привет! — сказала она, и Лэйси-Мэй не удержалась и насупилась.

Столько времени прошло, а Рут Грин по-прежнему тут, живет в этих лесах и разъезжает на кремовой машине с больничным пропуском на парковку на лобовом стекле.

— Чем могу помочь?

— Слышала, вы оцениваете дом? Жильцы мне сказали.

— Ага.

— Я хотела бы с вами поговорить.

— А сейчас мы что делаем?

— Я надеялась, что вы зайдете. Я кое-что приготовила.

Лэйси сказала да, не успев собраться с мыслями, и сама удивилась своей реакции. Она что, в таком отчаянии, что примет предложение от Рут Грин? Эта женщина видела, как Лэйси потеряла свою жизнь, как она приходила ухаживать за домом, и даже ни разу не поздоровалась. Она отказалась дать ей взаймы даже ту небольшую сумму, которая могла бы избавить ее от всего. И все равно Лэйси пошла за ней к ее дому.

У Рут бы простой, но милый домик: светлые деревянные полы, стены цвета морской пены, по комнатам валяются игрушки сына, ее вязание, разложенные по корзинам. Они попили чаю с сахаром и теперь любовались садом, где сын Рут поливал свои помидоры. Лэйси сказала что-то приятное про дом и спросила, не собирается ли Рут тоже его продавать.

— Да что вы, нет. Нам тут нравится, мне и Бэйли. Я хочу умереть в этом доме.

Лэйси вспомнила, что и она когда-то так думала.

— Какие-то застройщики собираются скупить тут всю землю. Хотят построить район с таунхаусами, детскими площадками, бассейнами. Я боюсь, что, если они купят вашу землю, они просто обстроят меня. Вырубят весь лес, и буду я смотреть из окна на какой-нибудь забор.

— Вы хотите, чтобы я не продавала дом, потому что вам будет не хватать деревьев?

Рут показала на палец Лэйси.

— Вы опять вышли замуж?

— Пока нет.

— Будете еще рожать?

Лэйси засмеялась.

— Я перевязала трубы, как только ушла от мужа.

— И жених знает об этом?

Лэйси пожала плечами.

— Он не спрашивал. Иногда лучше просто дать мужчине помечтать.

— При условии, что вы сами не размечтаетесь.

— Как же. Я при всем желании не могу забыть о своем положении.

— Конечно, не можете. Мать себе не может этого позволить. Ваше положение сидит прямо перед вами каждое утро и спрашивает, что на завтрак.

Лэйси-Мэй усмехнулась, и Рут продолжила.

— Мой бывший вечно витал в облаках. Постоянно: «Поедем туда, переедем сюда, заведем десять детей». Приходилось мне быть занудой, которая спрашивает: «А как же кредит на машину?» или «Бэйли нужны новые ботинки». Он меня называл обломщицей. — Рут покачала головой и глотнула чаю. — Теперь он преподает серфинг, живет со своей девушкой на побережье. Ну, то есть девушки всегда разные, но живет он на побережье. Он редко приезжает навестить Бэйли.