Ноэль хотелось ударить обеих.

— Пошли сначала в лес, нагуляем аппетит, а потом найдем те тако, — сказала Маргарита. — Нопал, нопал, нопале, — напевала она, и Диана засмеялась. И они побежали к ряду щуплых сосенок…

За деревьями был пустырь, весь покрытый травой, с двумя серебристыми трубами над землей. По трубам они дошли до грязно-коричневого быстрого ручья. Диана объявила, что пошла искать змей, и двинулась вниз к воде. Спустившись, она стала переходить ручей, прыгая с камня на камень, торчащий из воды. Маргарита сидела на пеньке и смотрела.

— Полный бред, — сказала Ноэль. — Вы же даже не любите лес. Нарушаете правила, просто чтобы нарушить.

Маргарита показала Ноэль язык и, довольная, повернулась к воде.

— Поскорее бы в колледж, — сказала Ноэль, на этот раз погромче, нарочно, чтобы обидеть. — Поскорее бы уехать из этого тупого города, от этой тупой семьи, от всех вас.

— Да уж, поскорее бы ты уехала. Хорошо, что мама тебя так любит, потому что она такая одна. Ты сучка, это все знают.

Ноэль спихнула Маргариту с пенька. Та больно упала на попу. Она бросилась на сестру и попыталась повалить ее на землю, но Ноэль была крупнее. Маргарита стала царапать ей руки, шлепать по лицу, злобно ударила ее в наметившуюся грудь. Ноэль пихнула ее, и вот уже обе катятся под откос, треща ветками, пинаясь и дерясь. Они никогда раньше не дрались вот так, по-настоящему; в этом было что-то приятное, звериное. Ноэль взяла сестру за плечи и ударила головой оземь. Маргарита укусила сестру за руку и закричала, как победитель. Они катались в грязи, как вдруг услышали позади всплеск, с которым Диана упала в воду, а потом жуткий глухой удар, с которым ее голова приземлилась на камень.

Робби проснулся от голоса Лэйси-Мэй. Она стучала и звала. Он как-то доплелся до двери, открыл. Мир резал глаза. Какой сегодня день? Сколько времени прошло? Он провел одну, две, три ночи в баре с Амадо и его девочками. Интересно, заметит ли Лэйси-Мэй, подумал Робби. Он постоял, продрал глаза; он узнал ее неясный силуэт, ее двигающийся рот, длинные волосы. Что-то про девочек. Он их не видел. Что им тут делать?

Лэйси-Мэй отпихнула его и прошла в комнату. Позвала их. Забежала в ванную, обратно, а Робби так и стоял у двери. Он изо всех сил пытался прийти в себя и смотрел на нее не отрываясь, пытаясь сообразить, что происходит. Она была голая, она любила его, они занимались любовью.

Лэйси-Мэй встряхнула его за плечи и сказала что-то еще, чего он не понял. А потом, очень ясно:

— Пустое место.

Она захлопнула дверь, и Робби, спотыкаясь, пошел за ней. Солнце выжгло небо добела, и Робби чувствовал, что жара его уничтожит. Он впитывал его, весь этот свет. Ему хотелось спрятаться в доме, скукожиться под одеялом, но почему-то он пошел за ней, упал на пассажирское место в ее машину. Ему казалось, что кожа на черепушке вот-вот лопнет.

— В эту секунду я тебя ненавижу, Робби Вентура, — сказала Лэйси. Это он услышал. Теперь он воспринимал ее немножко четче. Она выпучила глаза и оглядывала парковку. Потом выехала на дорогу. Надо найти телефонную будку. Лэйси собиралась звонить 911.

У них был час, прежде чем офицер позвонит на телефон Робби в его номер, и Лэйси сказала, что они в это время могут поискать у ларьков на той стороне дороги. Они зашли в каждый магазинчик, и Лэйси уговаривала менеджеров дать объявление по громкоговорителям. Она описала каждую девочку, вплоть до родинок на плечах и оттенка их темных волос: у Ноэль пепельные, у Маргариты золотистые, У Дианы — с красноватым отливом. Они прошли еще два торговых центра — и ничего. Лэйси-Мэй мелькала перед Робби. Иногда она оборачивалась, чтобы поторопить его или обругать. Он старался не отставать, жмурясь от флуоресцентных ламп, и в голове крутилось ее оскорбление. Пустое место.

Когда они вернулись к мотелю, Лэйси даже не успела припарковаться, а уже выскочила из машины. Робби потянул ручник и побежал за ней. Он хотел, чтобы она заметила, поблагодарила его за сообразительность. Он вылез из машины и почувствовал, что вместо головы у него — шар. Размером с волейбольный мяч. Он подумал, что его сейчас стошнит. Он уперся в колени и стоял, наклонившись, пока не отпустило. Подняв голову, он увидел их: девочки с мамой стояли на верхней ступеньке. Лэйси-Мэй взяла у него ключи. Она запустила их внутрь, усадила на кровать и осмотрела.

Девочки были все в грязи и дрожали, Ноэль с Дианой держались друг за друга. Лэйси-Мэй кричала. Робби спросил, что случилось.

— Они чуть не утонули, — оскалилась она. Она раздвигала волосы на голове Дианы и прижимала ладонь. На руках оставалась кровь.

Робби опять почувствовал, что его сейчас стошнит.

— Мне надо отвезти их в больницу, — сказала Лэйси. — Девочки, идите подождите в машине.

Робби не мог смотреть, как они уходят. Он смотрел под ноги. Ноги были бледные, волосатые, в тапочках, а ногти длинные и кривые. В трениках и майке он наверняка выглядел как бомж. А голова… Если сунуть палец в ухо, там такое давление, что он взорвется. Хотелось пить. Но он мог бы сейчас упасть замертво перед Лэйси — она бы и пальцем не пошевелила. Девочки исчезли, не попрощавшись. Опять он их подвел. Он плюхнулся на кровать. Наверное, он должен первый заговорить. Он знал, что не вынесет никаких ее слов сейчас.

— Как ты могла вот так прийти сюда и заниматься со мной любовью, Лэйси? Ты мне все нутро перекорежила.

Лэйси-Мэй усмехнулась.

— Почему ты не могла просто сказать, что не будешь продавать дом, что ты любишь меня, что меня никто не заменит — я же был в тюрьме?

— Не смей винить меня на этот раз! Ты уходишь в запой, а виновата я? Вот не надо. И не заменяла я тебя. Я тебя не стала бы заменять, потому что другого такого мне не надо! Чтобы приносить мне проблемы? И горе? Ты сломал мне жизнь, Робби, ты всем нам сломал жизнь, безо всяких на то причин. Надо было больше меня любить. Знала бы, какими наркотиками ты себя угробишь, сама бы тебе дала, чтобы ты перестал тратить наше время. Мы же знаем, к чему все идет!

Лэйси-Мэй сжала кулаки, уставила руки в боки, раскраснелась и дрожала. Ему вдруг захотелось поднять руки, прикрыться, будто она могла его ударить. Она смотрела на него злобно, сжав губы, покачивая головой из стороны в сторону, как будто непроизвольно. У ее взгляда было название: asco, так смотрят на сбитое животное на обочине, asco, так смотрят на человека, который тянется к вам грязными руками, asco, при виде вывороченных кишок, гниющего дерева, кишащего личинками. Может, так она на него и смотрела всякий раз, как он упарывался, и это отложилось где-то у него в мозгах, потому что теперь он узнал этот взгляд. Он видел, что это самое ее глубокое чувство к нему. Ему хотелось сказать, это же только один раз. Хотелось сказать, я завяжу. Хотелось сказать, я найду помощь. Но она не станет от этого иначе на него смотреть. Он ничего не может сделать. Робби осел на пол, скрестил ноги и заплакал. Лэйси-Мэй даже и не думала его утешать. Она снова ушла.